Книга Фельдшер-как выжить в древней Руси, страница 14 – Людмила Вовченко

«Так, — мысленно перечисляла она. — Отвар коры ивы — по чуть-чуть, с мёдом, малиной. Мазь: мёд, растолчённый чеснок, чуть-чуть можжевеловой смолы, если найдётся чистая. Рану промыть кипячёной водой с солью. Не дать никому пихать туда сало, паутину и прочую красоту. Руки кипятком ошпарить. Инструменты — тоже. Да, местные подумают, что я сошла с ума. Пусть думают. Главное, чтобы ребёнок жил».

— А у тебя, баарыня, — подала голос Улита, — свои рецепты были. Вон на дощечках. Ты их помнишь?

Милана на секунду замялась. Внутри кольнуло: она-то, настоящая, их не помнила. Но тело помнило. Где-то на самом краю сознания всплыли обрывки: прежняя Милана сидит, хмурит толстые брови, режет коренья, шепчет что-то, помечает резами.

До неё донёсся шёпот Пелагеи, когда-то давно: «Мамка, а это от чего?», и грубый голос прежней хозяйки: «От мужиков дурных, чтоб к нам не лезли».

— Помню, — соврала Милана наполовину. — Но мы будем их… дополнять. Вы — травами, я — знаниями. Договор?

Знахарки кивнули. Никто из них не был глуп. Они видели: вчера эта новая-старая барыня загнала полдеревни в баню, никто не умер, наоборот — дети спали спокойно, женщины перестали чесаться до крови, старики утром жаловались только на погоду, а не на «жгучую боль в костях». Это тоже было чудом. Только другого, незнакомого толка.

— А теперь, — сказала Милана, — работать. Акулина, режь кору ивы мелко, как лук на пироги. Авдотья, кипяти воду, добавишь туда кору, липу, малину. Улита, мёд сюда, чеснок сюда. И кто-нибудь найдите мне самогон, ради всех святых. Нам нужен местный антисептик.

— Анти… чего? — не удержалась Акулина.

— То, чем мы будем гонять заразу, — пояснила Милана. — Ну, кроме кочерги, разумеется.

* * *

К полудню у неё было три больших глиняных горшка: один — с отваром от жара, второй — с тёплой, подсоленной кипячёной водой для промывания, третий — с густой, янтарной массой: мёд, в который она растолкла чеснок, чуть-чуть соли, пару капель можжевеловой смолы. Рядом — миска с тёмной жидкостью, от которой в нос било так, что глаза слезились: самогон, щедро принесённый каким-то дедом, явно уверенным, что барыня завела новую форму пьянства.

«В моём мире за такое лишили бы лицензии, — подумала Милана. — А здесь — наоборот, добавили бы опыта».

Она тщательно промыла руки в горячей воде с золой, как учили когда-то в старину варить щёлок, потом, не стесняясь, обожгла пальцы самогоном — хорошо, что терпеть привыкла. Осмотрела ножи, выбрала самый ровный, тоже обдала его кипятком, потом обмакнула в самогон.

— Ну вот, — пробормотала она, — хирургический набор на коленке готов. Пожалуйста, только без осложнений. Я морально не готова к вскрытию в стиле «Домна держит, Акулина молится».

— Баарыня… — робко подала голос Акулина. — Мы с вами пойдём? К Илье?

— Конечно, — кивнула Милана. — Ты — моя правая рука. Левая у меня всё равно всё роняет.

Она обернулась, чтобы взять горшок с отваром — и в этот момент левое плечо, подтверждая её слова, задело край стола. Горшок с тёплой водой опасно качнулся.

— Тихо! — взвизгнула она и бросилась его ловить.

Горшок, разумеется, не оценил героизма и полетел вниз, выливая кипяток на пол.

Милана, от неожиданности, подскочила, как ужаленная, отступила — и едва не наступила в эту же лужу.

— Вот, — сухо произнесла она. — Демонстрация моей моторики. Запоминайте, дети, так делать не надо.