Книга Фельдшер-как выжить в древней Руси, страница 49 – Людмила Вовченко

— Так, спокойно. Им не сто лет, чтобы от простуды умирать. Посмотрим.

Она по очереди приложила ладонь к лбам мальцов. Жар — не жуткий, но устойчивый. Носы заложены, горло, скорее всего, красное, глаза слезятся. Классика жанра.

— Как зовут? — спросила, уже на автомате.

— Севастьян и Прокопий, — гордо отрапортовала мать.

— Прекрасно, — кивнула Милана. — Будем лечить святим способом. В смысле по-научному, но со святыми именами.

— Что ж с ними делать? — вздохнула та.

— По пунктам, — загнула пальцы Милана. — Первое: питьё. Отвар липы, мёд, малина. Если малины нет — шиповник. Тёплое, не кипяток. Второе: ноги в горячую воду. С солью. Третье: грудь, спина, ступни — натереть гусиным жиром, если есть, если нет — барсучьим, если и его нет — топлёным. Можно с горчицей. Четвёртое: в избе — не душегубку устраивать, чтобы потели как в адской печи, а воздух менять. Окно чуть приоткрыть. Рвануться, конечно, не умрут.

— Окно… зимой… — ужаснулась мать.

— Окно не настежь, а чуть, — терпеливо пояснила Милана. — И главное: никаких свежих булок с холодным молоком. Иначе я тебя накажу. Сначала вас двух лечить буду, потом их.

— А заговоры? — робко спросила Улита, которая стояла сзади, держа в руках пучок сушёного зверобоя.

— Заговоры… — Милана задумчиво посмотрела на мальчишек. Те кашлянули в унисон. — Заговоры можно. Только не вместо малины, а вместе. Ты им пока шепчи, что злые духи убежали, а я займусь злой слизью.

— Злой… чем? — переспросила Акулина.

— Соплями, Акулина, — вздохнула Милана. — Они тоже иногда, как духи, — не видно, откуда нападут, но результат налицо.

* * *

Через пару часов в избе стоял такой запах, что любое лекарство XVIII–XXI веков позавидовало бы плотности лечебного эффекта: липа, малина, мёд, лук, чеснок, смола, хвойный отвар, чуть-чуть горчицы. Дети сидели, укутанные, как маленькие варёные вареники, и хлюпали отвар из деревянных кружек, делая героический вид.

— Мамка, — тихо спросила Пелагея у Миланы, — а почему им можно мёд, а мне нет?

— Тебе тоже можно, — великодушно сказала Милана. — Но сначала поможешь Акулине растолочь шиповник. Лекарям сладко не бывает. Это закон.

Пелагея вздохнула, но пошла толочь. Щёки румяные, глаза блестят. Она уже знала: если мама говорит «закон», спорить бесполезно.

За ближайшие дни к простуженным детям добавились простуженные взрослые. Кто-то чесал горло, кто-то кашлял, как сломанная кузнечная меха, кто-то лишь нытьём пытался выпросить отвар, чтобы ночью «спалось как у купца».

— Баарыня, — приходил старый кузнец, у которого кашель был давно, злобный, как клоп под подушкой, — может, и мне твоего зелья?

— Тебе, дед, — вздохнула Милана, — не только зелье нужно. Тебе нужна новая печь, которая не чадит, и баня, и чтоб ты табаку меньше дымил. Но начнём с малого. Дышать умеешь?

— С годами забыл, — честно признался тот.

— Сейчас вспомним, — кивнула она.

* * *

— Мы будем… дышать над кастрюлёй, — объявила Милана, торжественно поставив на стол широкую глиняную миску с кипящей водой, в которую кинула хвойные веточки и щепотку соды. Соды не было — был зольный щёлок, но для неё это была почти детская игра.

— Чего делать⁈ — возопил кузнец. — Ты что, ведьма⁈

— Самая добропорядочная, — уверила его. — Накрываюсь полотенцем, дышу паром. Ты — рядом. Вместе. Если я переживу, и ты переживёшь.