Книга Невозможная хозяйка таверны «Драный кот», страница 238 – Йона Корппи

— Ксиан не была заодно с Танши, — ответила я. — Но я её не простила. Даже с учётом того, что она просто…

— Пыталась защитить священное место от людей, — тихо фыркнул Шао. — Тому безумцу просто повезло, что именно в тот момент она решила наказать Шао и дракона за то, что позволяли маленькой хозяйке сближаться с людьми.

— Забавно, правда? — Сунь Укун повернулся ко мне. — Как ты видишь суть вещей. Не злой умысел, а страх и боль древнего духа, запертого в клетке тысячелетиями, — он сделал паузу. — Ты понимаешь тьму, даже когда она направлена против тебя. Ты не простила, но всё равно излечила, — Сунь Укун легко оперся о ствол древнего дерева. — И это куда интереснее, чем простое прощение. — он изящным движением достал из воздуха персик. — Кстати, о целительстве… Ты же ещё не знаешь, что Локи затеял?

— А стоит знать? — осторожно спросила я.

— Определённо! — рассмеялся царь обезьян. — Ты ведь понимаешь, почему исцелила Ксиан? Не из жалости, не из прощения…

— Из необходимости, — ответила я. — В первую очередь нужно восстановить барьер. Нельзя строить новый мир на старых ранах.

— И именно поэтому, — Сунь Укун подбросил персик. — Ты смогла почувствовать разницу между злым умыслом Танши и болью древнего духа и понять, что они действовали не заодно. Один желал разрушать, другая просто не знала иного пути.

— Шао знает, — тихо согласился огненный дух. — Иногда древним сложно принять новое. Особенно когда тысячелетиями жил иначе.

— А сейчас… может, займёмся делом? — Сунь Укун поймал персик и откусил кусочек.

Я подошла к чаше и провела пальцами по узорам, чувствуя, как магия откликается на прикосновение, словно старый друг. Теперь они не были просто символами — я понимала каждую линию, каждый изгиб древней песни о равновесии между мирами. Узоры пели под моими пальцами историю о временах, когда границы были живыми, дышащими.

— Значит, нужно восстановить старый барьер, — произнесла я, чувствуя, как сила источника резонирует с моей собственной. — Правильно на этот раз.

— И как ты это представляешь? — спросил Чендлер, замерев рядом.

— Добровольно, — я посмотрела на Чендлера, а затем перевела взгляд на Сунь Укуна. В золотистых глазах бессмертного мелькнула искра понимания, но он лишь слегка склонил голову, признавая мой выбор. — Не так, как Фэйланы, забирающие чужую силу. Не как ты, привязавший меня без спроса. Я сама выберу этот путь.

Я начала напевать древнюю мелодию — она сама пришла ко мне, словно была частью крови, словно ждала тысячелетия, чтобы снова зазвучать. Символы откликнулись, загораясь один за другим, как звёзды на ночном небе. Это больше не было просто восстановлением — я создавала что-то новое, сплетая древнюю мудрость с живым дыханием настоящего. Знаки словно оживали под моими пальцами, превращаясь из застывших форм в пульсирующие потоки силы, в которых сплетались свет и тьма, прошлое и будущее.

Как только чаша восстановилась полностью, пространство вокруг задрожало, и я почувствовала, как установленная привязка к ней рассыпалась серебристой пылью. Источник остался в моей власти, но не как инструмент, а как живое продолжение моей силы — мы были единым целым, двумя частями одной песни. Я была связана с ним, но не привязана — как дерево связано с землёй, питающей его корни, как горный поток связан с фьордом, в который стремится.