Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Так, теперь всё. Теперь совсем всё. Из информации, извлечённой из головы Затейника, следовало, что в Майнау больше никого из людоловов не осталось. Да не очень-то много их и было. Что, впрочем, не исключало возможности их наличия в других местах — некоторые отсутствовали, выполняя поручения Орсельна. Загнанные в угол, они так или иначе проявят себя и будут мстить. Если смогут, конечно. Последнее. Нашарив в кармане Одноглазого вышитый кошелёк Хени, набитый деньгами, собранными им в доме омег, я повесил его на шею Герхарда. Затем, ещё раз пристально поглядел в глаз альфы, и гипнозом приказал ему орать, что есть мочи о том, что он сделал в доме на Зелёной улице. Первый пошёл — телепортировал я Одноглазого прямо на крыльцо дома Хени и Дибо. Сам отправился чуть позже и сразу в сарай — энергия, полученная от поглощения жизни Ганса кончалась и вот-вот я должен оборотиться в человека. * * * Одноглазый появился на крыльце дома и тонко взвизгнув, повинуясь гипнотическому приказу начал орать: — Я! Я убил всех! Я! Это моих рук дело! Демон! Демон приказал! Я убил! Я! И кота! Сука! Он сука! Кот! И детей! Всех! Деньги тоже я взял! Стражники во главе с Отто фон Эстельфельдом успевшие к тому времени осмотреть дом и прилегающие строения, собрались толпой вокруг Одноглазого. Сержант пнул его в ногу: — Вставай, чё разлёгся? Одноглазый завыл от боли: — Да не могу я! Костей у меня в ногах и руках нет! Демон вынул! Собравшийся возле дома народ загудел. Начальник стражи распорядился и солдаты, завернув орущего Одноглазого в брезент, споро потащили его в кордегардию. Спустя мгновение я появился в сарае. Скинутых впопыхах вещей не было — кто-то приложил шаловливые ручки. Как всегда после демонического оборота, поплохело. Голова кружилась, кашель разрывал лёгкие. Все до единого шрамы, которые я насобирал в этом мире, побагровели, даже те которые с помощью чудодейственной мази совсем сошли и я о них забыл. Лицо и руки, получившие в своё время порцию демонической крови, нестерпимо ныли. Я скрючился на полу дровяного сарая, содрогаясь от мучительного кашля. Дверь распахнулась. Ко мне подошли сапоги со шпорами. Начальник стражи. — Оме Шварцман, вы? — спросил он. — Дх-а, — едва выдавил я из себя в промежутках между потугами лёгких вытолкнуть из себя мокроту. Голова кружилась, резерв энергии едва плескался на дне. Стремительно пропадавшим зрением я смог увидеть наклонившееся ко мне лицо начальника стражи и сознание погасло. * * * Звёздное небо над головой (а есть ли она, голова-то?), шарик встревоженного Ульки кинулся ко мне: — Господин мой (на немецком это звучит естественно — mein Herr, почти как мин херц), как вы? Улька слышал всё, что со мной происходит, а демоническое зрение включается и для него — он видит, то же, что и я. — Наше тело лежит без сознания, а я… я в порядке, Ульрих, ты чувствуешь, — ответил я, — расскажи лучше, как вы тут? Третье веко на зелёном глазу Безымянного медленно поплыло в угол. Зрачок дёрнулся, чуть увеличившись и снова став узким как нитка. О! Мысль! — Безымянный! Не хочешь на мир посмотреть, себя показать? — обратился я к Великому Змею. Зрачок опять дрогнул. Согласен? Или нет? — Господин Макс, а что вы хотите сделать? — обратился ко мне Улька. — Глаза. У нас с тобой, Ульрих, нет глаз, а наш Великий Змей может помочь, — обратился к медленно вращающемуся вокруг меня Ульриху. |