Книга Там, где нас нет, страница 254 – Альвин Де Лорени

Оп-па! Сработало! Эмпатия показывает, что я прав. Он действительно не имеет права держать искусников в тюрьме. Всё, что сейчас происходит это его самоуправство.

— Господин Отто, вы говорили мне, что у вас в страже работают несколько искусников. Пригласите кого-нибудь из них сюда, — продолжил я давление.

Искусники в здешнем мире, как я вычитал ещё в замке — это некая корпорация и они обязаны поддерживать друг друга — Великая Сила не прощает пренебрежения своими товарищами по искусству. Хотя бы и формального.

— Хорошо, — сквозь зубы ответил начальник стражи, — Ожидайте.

— Оме…, ожидайте, оме, — снова надавил я.

— Оме, — вынужденно согласился он.

Фон Эстельфельд повернулся и вышел. Я подождал, пока он поднимется по лестнице и, изучая имеющиеся возможности, начал эксперименты с телепортацией. Широкое кольцо, обхватывающее мою ногу, звякнув цепью, свалилось на пол с лавки, на которой я сидел. Теперь сам. Ап… Никак… Ещё… Нет…

Прислушавшись к себе я почувствовал, что все мои способности вроде как есть, но чувствуются… словно бы через вату, что ли… Есть, но в то же время не в полную силу. Себя вот телепортировать не могу. Одежду призвать тоже не получается, хотя раньше мог. Но это в демонском обличии… Да… Телекинез тоже… какой-то не такой. Вроде бы есть, но… А пирокинез? Ну-ка… есть…. Получилось, но…

Тусклый едва видимый шарик пирокинеза, погас не долетев до пола. Н-да…

Да что же опять со мной? Очередной демонический выверт? То одно пропадёт, то другое. Теперь вот, вроде бы как всё есть, но какое-то ослабленное, едва действующее. И эмпатия-то сработала только потому, что фон Эстельфельд рядом стоял.

Яркий энергетический силуэт силовых линий развитого искусника появился на лестнице ведущей в подвал, где я сидел за решёткой.

Ага, кто-то идёт. Надо приготовиться. Обмануть искусника-дознавателя вряд ли получится, но от полуправды никто не застрахован.

— Salvete, ome,^[14]— обратился ко мне здоровенный, под два метра, альфа-искусник на латыни.

— Salvete,^[15]— осторожно ответил я — эмпатия не могла прощупать искусника.

— Sei ti un artifex?^[16]— задал вопрос вошедший.

-^[17], - ответил я, услышав латынь, — Sed libera nos a cellula^[18]— вспоминая слова языка искусников, выученного в этом мире, ответил я.

— Et erit primum dimisit^[19], - прогудел альфа своим довольно приятным баритоном, — Vellem tibi a paucis quaestiones^[20].

— Dic mihi, scito hic interrogare? Si ascendam in caelum, illic es?^[21]— отбрыкнулся я.

— Ita quidem, paenitet, ome^[22]— альфа показал рукой на лестницу, звеня ключами и открывая дверь камеры.

Я демонстративно, с высоко поднятой головой, прошлёпал босыми ногами, болтая своим невеликим достоинством, мимо искусника.

— Подождите, оме, — перешёл на немецкий альфа, — и, обогнав меня, крикнул в дверной проём, находившийся вверх по лестнице, — Эрик, одежду оме сюда!

Молчаливый стражник спустился, держа в руках охапку моей одежды, забранной кем-то из дровяного сарая. Я отвернулся от него не желая, чтобы он видел моё лицо. Хотя, чего таиться? Повязки всё равно нет. Да плевать!

Нашарив в куче, которую стражник так и держал в руках (эмпатия донесла до меня крайнюю степень удивления) свои штаны, я никого не стесняясь, запрыгал на одной ноге, натягивая штанину. Затянул завязки, намотал портянки (пришлось перейти на них — так теплее), поочерёдно сунул ноги в сапоги. Разогнулся. И вдруг альфа, пристально наблюдавший за моим одеванием, подошёл ко мне и осторожно дотрагиваясь подрагивающими пальцами до багровых шрамов на груди и плече, спросил, от волнения, судя по всему, забыв обратиться на языке искусников: