Книга Медвежий край, страница 138 – Дарья Кузнецова

– Звучит… сказочно, – подытожила все эти объяснения Антонина. – И что горожане? Все знают, как дело обстоит?

– Местные суеверны, – отозвался Сидор. – В деревнях помнят старые привычки: как с лешим, домовым не ругаться. Навьев не видят, но не сомневаются, что они существуют.

– Но если ты их видишь, как можешь сомневаться в Верховой? И чем поможет Эрыквын?

– Не всех и не всегда вижу, – пояснил Березин. Он, конечно, заметил перемену – за время разговора Антонина настолько увлеклась, что желанное более тёплое «ты» он всё же получил и встретил его с облегчением: до сих пор опасался, что упрямая Бересклет опомнится и передумает. Но на всякий случай самой девушке указывать на это не стал. – Они разные есть, прячутся, иных и не узнать, пока не проявят себя.

– А Эрыквын может?

– Не думаю. Но одному сталкиваться с разозлённой навьей, кем бы она ни была, опасно, а больше в городе и нет никого, кто бы мог спину прикрыть. У Эрыквына свои инэнъюльын – амулеты-защитники.

– Но почему ты думаешь, что она разозлится?

– Кем бы она ни была, а сына любит. Я же почти уверен, что окорок отравил он, – хмуро пояснил Березин.

– Сашка? – ахнула Антонина. – Я думала, ты про него не всерьёз говорил! Да и как? Мальчишка же совсем! Вряд ли он один мог выделить бактерии. Нет, не верю, он очень хороший мальчик, он бы не мог…

– Допрос покажет, – не стал спорить Сидор.

– Но как? Когда? Он же не приходил к Оленеву!

– Приходил. Домработница вспомнила, что прибегали дети посмотреть щенков, и Александр наверняка был среди них. Что отец пойдёт в гости – мог услышать из разговора родителей. Мотив искать долго не надо, видно, как он переживает за мать и винит в её болезни отца, к которому относится более чем холодно и с которым постоянно ссорится, да настолько, что Эдуард даже любовнице жаловался. Отравить Верхова дома он не мог, не подвергая опасности мать, а о случайных жертвах или не подумал, или не придал значения. Ну а что пострадает Саранский – этого он тем более предвидеть не мог. И не так уж он мал, вполне способен принять решение и воплотить его. Покойный Лаврентьев многому его научил, это тоже известно, – обстоятельно, твёрдым голосом разъяснил Березин. Как всегда, когда он говорил о деле, выходило куда более складно.

– И всё равно, в голове не укладывается, – удручённо качнула головой Антонина. – А не могло это быть влияние матери? Если она какое-то сказочное существо, может быть, она… Не намеренно, а невольно…

– Проверим, – вновь проявил дипломатичность Сидор. Хотя видно было, что он в такую возможность не верит.

Да Антонина и сама не верила. Просто не хотелось думать, что серьёзный, старательный, ответственный мальчишка, мечтавший стать врачом, найти лекарство от всех болезней и вылечить маму, мог до такой степени ненавидеть отца, что пытался сознательно, хладнокровно убить его, и невольно отправил на тот свет ещё двоих, чудом не троих. Отца пусть и не самого лучшего, но ведь не конченую же сволочь и изверга!

Но Березин прав, не стоит искать кого-то всемогущего, заставляющего человека творить зло – на это каждый прекрасно способен сам. Даже если ему всего двенадцать. Кроме того, это ей сейчас, городской и современной, кажется, что двенадцать – это «всего». А сто лет назад в этом возрасте уже в армию шли, ещё на изломе веков – работали на заводах, да и здесь сейчас это были уже достаточно взрослые парни: не дети, а лишние рабочие руки, зачастую умелые и ловкие. Не стоило обманываться видимой безобидностью и мечтами. Да и… Когда мечты и благие намерения уберегали от зла?