Книга Медвежий край, страница 144 – Дарья Кузнецова

А у того уже была любовница, и перепугался он не на пустом месте: боялся, что за обиду дочери грозный тигр откусит голову, вот и потребовал с жены обещания – кровиночку-то отец не тронет. И хитро ещё так подловил, что не только от амбы она обязалась его защищать, но и вообще – от всего. А Верхов решил вовсе удрать на край света. Тут уж не до карьеры, шкуру бы сохранить да сбежать от постоянного бдительного ока тестя!

Тут-то и проявился истинный характер человека мелкого, подлого и трусливого: почуяв власть над тигрицей, обеспеченную хитрой клятвой, он принялся жить в своё удовольствие, помыкая ею и пытаясь тем заглушить собственный страх перед духом, ловко притворяющимся человеком. А Вера, чуждая местной земле, страдала и чахла без родных лесов. Однако сына искренне любила.

Его и Эдуард по-своему любил – как умел этот в общем весьма эгоистичный тип, тем более мальчишка, к его радости, рос человеком и даже проявлял зачатки дара жiвника. Верхов совершенно искренне не замечал, что сын тихо его ненавидит и винит в мучениях матери, да и Вера этого не видела, за что теперь отчаянно себя корила.

– А Саша не долго ли переодевается? И почему на шум не пришёл? – спросила в повисшей тишине Антонина, которая успела зашить Сидору пару самых больших порезов на груди, но рассказ слушала очень внимательно. Интересно было, а ещё позволяло не увлекаться лишним и неуместным.

Обнажённое тело её обычно не смущало, и пусть куда чаще в практике тела попадались мёртвые, но живых тоже хватало. Поначалу, девчонкой ещё, конечно, робела, всё же одно дело – картинки, а другое – человек в естественном его воплощении, но быстро привыкла и освоилась.

А сейчас, с Сидором, ощущала неловкость. Вовсе не оттого, что видела мужчину без рубахи, а оттого, что никак не могла увидеть в нём обыкновенного пациента, нуждающегося в помощи, и разогнать всяческие приятные, но неуместные и стыдные мысли. Потому что одно дело – накладывать швы и следить, чтобы человек боли не чувствовал, а совсем другое – непривычное желание коснуться, погладить окатую глыбу плеча, прижаться к широкой груди. Да ещё, на беду, губы до сих пор жгло от поцелуя, а на талии ощущалась тяжесть мужской ладони.

К лучшему, что часть внимания отвлекал необычный рассказ. А вскоре и вовсе стало не до личных волнений, когда выяснилось: Сашка Верхов пропал. Судя по всему, сразу, как его отослали, оделся да потихоньку дал дёру. Куда, зачем? Никому и в голову не мог прийти подобный исход!

Антонина боялась, что его мать опять начнёт бросаться на окружающих, но та повела себя как обычная женщина: безудержно разрыдалась, всё так же сидя среди разбитых горшков. Муж глянул на неё раздосадованно, но успокоить не попытался. Сидор дёрнулся было, но вовремя сообразил, что не в том состоянии и не в том положении. К счастью, был ещё Эрыквын, который не слишком-то проникся женскими слезами, но помог подняться, усадил в кресло и по просьбе исправника принёс воды. Принёс достаточно быстро, так что или с водопроводом управился, или в кухне где-то стояла набранная. А после поспешил отойти от хозяйки дома и присесть неподалёку от работающей жiвницы.

Отдать должное, под руку он не лез, вопросов не задавал и вообще помалкивал, только принюхивался заинтересованно, когда Антонина открывала тот или иной пузырёк. И глядел выразительно, пристально. Когда Бересклет не выдержала и уточнила, хотел ли он что-то спросить, чукча заверил, что интересно посмотреть за сноровистой работой и похвалил её, назвав хорошей, умелой шаманкой.