Книга Медвежий край, страница 64 – Дарья Кузнецова

Конечно, утверждать подобное с ходу, без осмотра, Антонина не стала. Всё проверила, ощупала живот, и впрямь обезображенный старым шрамом. Мужчина поглядывал на неё исподлобья, угрюмо, но когда девушка и бровью не повела при виде уродства, немного расслабился. Тем более «наколотый на груди срам» никто смотреть не стал, рубашку не пришлось задирать выше рёбер, хотя Антонину и мучило любопытство.

Бересклет заверила пациента, что всё будет хорошо, успокоила измученную переживаниями жену, подробно расписала диету и выдала нужные порошки, с облегчением припомнив, что включила их в список, переданный Березину, и со следующим пароходом можно было ждать пополнения запасов.

Сидор тем временем навестил помянутого домработницей Будина – коренастого пузатого старика с пышными баками, который любил поговорить, но так щедро пересыпал слова бойким матерком, что оставалось порадоваться задержке Антонины у пациента. Её вряд ли подобное всерьёз смутило бы или задело, она явно была куда крепче, чем казалась, но всё равно – нечего такое выслушивать молодой девушке. Тем более при ней Сидор бы не стерпел и постарался призвать свидетеля к порядку, а там бог знает, насколько всё это растянулось бы и чем закончилось.

Будин проявил похвальную осведомлённость относительно жизни Оленева и уверенно заявил, что в гостях у покойного четвёртым был учитель Верхов. А про конфликт их – то всё бабские бредни, и если кто из них что дурное про другого имел в мыслях, то там – в мыслях – и оставлял. В подтверждение своих слов Будин рассказал несколько баек, в которых непременно фигурировал муж-рогоносец и кровавый финал. Как это всё относилось к обсуждаемой истории, Сидор не вполне понял и насилу избавился от общества словоохотливого отставного моряка.

Школа занимала, наверное, самое большое в городе каменное здание. Она была детищем и гордостью прошлого градоначальника, ушедшего на покой больше десяти лет назад, но успевшего оставить Ново-Мариинску щедрый дар. Конечно, возводил он её не за свои деньги, но всей душой радел за дело, договаривался со всеми, с кем мог. Строили школу всем миром, не ограничившись тем, что выделило государство, в последние годы занятое ликвидацией повсеместной безграмотности. Помогли золотодобытчики и угольщики, рыбацкие артели и богатые оленеводы, церковь и крошечный местный банк, участвовали и простые горожане.

Ну а новый градоначальник не стал хоронить начинание предшественника, и потому школа была куда лучше, чем стоило ожидать от этакой глуши. Программа начальной школы не ограничивалась счётом, письмом и богословием, имелись отдельные классы для взрослых, и нет-нет – да и поступали туда коренные жители и смески. А многие выпускники прогимназического класса успешно держали вступительные экзамены в высших учебных заведениях Петропавловска или Владивостока.

Здесь скучающий сторож, который по зиме подвизался ещё и истопником, а в свободное время наблюдал за жизнью школы и призывал к порядку шалящих учеников, охотно втянулся в разговор и рассказал Березину, что Верхов с понедельника проводит уроки безо всяких осложнений и вот именно сейчас как раз находится на занятиях. Так что хотя бы одному гостю повезло не заразиться, и за его здоровье не стоило волноваться.

Пользуясь случаем, Сидор расспросил словоохотливого мужичка об учителе, но ничего примечательного не узнал. Верхов Эдуард Олегович показывал себя человеком спокойным и приветливым, работу любил, с учениками тоже неплохо ладил. Болтали о его шашнях то с одной учительницей, то с другой, но поручиться за правдивость таких слухов сторож не мог: болтали всегда и про всех, а свечку он не держал и ничего своими глазами не видал.