Книга Медвежий край, страница 66 – Дарья Кузнецова

Сидор мысленно вычеркнул этот вариант, постоял, огляделся по сторонам – и решительно двинулся к Ухонцеву. Стоило бы поговорить со стариком раньше, всё-таки он с покойным сосед и вроде бы знался, но не до того было. А сейчас, глядишь, он к какой путной мысли подтолкнёт, всё же человек большого опыта и ума…

Слухи, ходившие об Иннокентии Петровиче, на удивление содержали очень много правды. Действительно из дворян, притом именно граф, Ухонцев владел несколькими крупными заводами, а также огромными животноводческими хозяйствами. Он был из прогрессивных, из гуманистов, охотно принимал достижения науки и техники и повсеместно внедрял на своей малой родине, но – раньше. С возрастом от управления отошёл, оставил всё на детей и удалился на край Земли тешить душу любительскими исследованиями природы и людей. Он больше собирал материал для разных настоящих учёных, чем изучал сам, но это доставляло старику подлинное удовольствие.

Своё прошлое и богатства Иннокентий Петрович не афишировал, и Сидор уважал это желание. Сам он знал подробности жизни Ухонцева по одной простой причине: знакомство их состоялось очень давно, ещё в Петрограде. Старик хорошо знал семью Березиных, когда-то был дружен с покойным Кузьмой Ивановичем, и во многом благодаря ему и его письмам Сидор выбрал для жизни именно это место.

– А, Сидорка! – протянул Ухонцев, обнаружив на пороге своей квартиры гостя. Прекрасно знал, как не любит господин полицейский исправник все фамильярные и краткие формы собственного имени, и потому дразнил его с особенным удовольствием. – Совсем забыл старика! Ну и то верно, с такой девицей рядом – немудрено.

– Она не девица, – хмыкнул в ответ Березин, но закончить хозяин не дал:

– Уже? Экие вы, молодые, резвые! – восхищённо присвистнул он и рассмеялся.

Сидор только насмешливо качнул головой и прошёл вслед за стариком в гостиную.

Та гостиная была примечательна обилием решительно всего. Здесь можно было провести несколько дней, просто рассматривая каждый из любовно собранных экспонатов богатой коллекции. Сидор знал это не понаслышке: несколько лет назад он с помощью этого великолепного собрания, которое сделало бы честь столичному этнографическому музею, начинал учить язык. Ухонцев на чукотском разговаривал бегло и без акцента.

Предметы местного быта – в огромном изобилии. Тут и отдельные амулеты разного назначения, и несколько связок духов-охранителей: семейные – тайн’ыквыт, какие вешают в яранге, к’аакэн этынвыт – защитники оленей, и ещё множество тех, которые Сидор не мог назвать, не обладая достаточными знаниями. Бубны – ярар – нескольких разных видов, Березин не помнил всех их названий. Каменный жирник, ээк, старинный родственник керосиновых горелок, который заправляли ворванью – топлёным жиром, и использовали для обогрева и приготовления пищи. Скребки и иглы, арканы, рыболовные и охотничьи снасти. Любовно расправленная и приколотая к ковру на стене кухлянка, ычвыт, верхняя одежда – богато украшенная, расшитая, с множеством прикреплённых к ней амулетов, и под ней – нарядные торбаса – кэлиплекыт, высокая зимняя обувь, а вокруг – множество иных предметов одежды. Вёсла и фрагменты байдар, части нарт и упряжи, резные поделки из моржовой кости и выделанные шкуры оленей и морских животных, рисунки в тонких рамках… А ещё минералы и чучела, коллекция насекомых и резные деревянные фигурки, сделанные самим хозяином дома, изображавшие то, что в гостиную просто не поместилось бы.