Книга Медвежий край, страница 77 – Дарья Кузнецова

Наверное, отважься Бересклет прямо спросить, он бы ответил столь же прямо, но она выбирала окольные пути. И почему-то такое деликатное внимание, искренний и осторожный интерес к его персоне не только не вызывали раздражения, а даже доставляли странное удовольствие. Военные годы или размолвку с братом сложно считать приятными воспоминаниями, но и остроты в них не было, а все зароки и обещания, запрещавшие о чём-то говорить, не касались личного и прошлой жизни.

Нельзя сказать, что он здесь душевно исцелился: нечего было лечить, кроме вполне приземлённой контузии.

Даже на войне попадались светлые моменты. Находилось место и для шуток, и для радостей, которые тогда казались острее и ярче, чем привычный страх смерти или каждодневные потери, а теперь в памяти проступали куда отчётливей. И друзья, с которыми он до сих пор переписывался, – прекрасные, настоящие люди, знакомством с каждым из них впору гордиться.

С братом нехорошо вышло, но сейчас это вовсе не тяготило. Тогда, давно, обидело, а позже Березин понял: так для всех лучше. Сидор на своём месте, как бы ни пытался запугивать его Ухонцев сказками, а Семён – на своём. Он с этой мануфактурой куда лучше управится, а главное, ему это нравится.

Бумажная мануфактура под Петроградом досталась отцу в качестве приданого матери. Их дед, купеческого рода богатый промышленник, очень хотел пристроить дочку за дворянина, а отец, как не раз говорил позже, влюбился тогда с первого взгляда и взял бы её хоть босую. Богатое приданое больше помогло умаслить другого деда, но и тот, пусть поворчав, не стал бы ссориться с единственным сыном за его выбор: знал упрямый характер и понимал, что, кроме скандала, ничего не добьётся. Тем более время такое наступало, что пора было меняться, и этакий мезальянс уже и мезальянсом-то не считался. Главное, девушка честная, да и отец её имел репутацию надёжного, верного слову человека.

К лучшему, что всё так сложилось: тридцать лет родители прожили душа в душу, даром что отец был человеком резким и властным, привыкшим командовать. Но мать умела направить его в нужное русло и не допустить скандала, и если подумать, в доме-то командовала она. Потому и сыновей они так поделили: Сидор продолжил славную воинскую династию, а младший, Семён, остался при матери.

На мануфактуре служил бессменный управляющий, человек надёжный, проверенный и достаточно честный, чтобы дело под его рукой процветало, а младшему Березину ещё с гимназии всё там было интересно.

Сидор и сразу-то, когда вернулся в Петроград и узнал о наследстве, не против был, чтобы брат всем этим занимался, и обсудить в ту последнюю встречу хотел именно это. Но он впрямь никогда не отличался многословием, а иной раз и вовсе с большим трудом подбирал слова, у Семёна же язык был подвешен куда лучше, он и заговорил первым. И чем дольше говорил, тем яснее Сидор понимал, что не очень-то рады здесь его возвращению. После всего этого уверять, что он явился не за деньгами, стало глупо, пришлось просто попрощаться и уйти, приняв для себя: жизнь стоит начинать заново, не оглядываясь назад. Мать умерла перед войной, отец последовал за ней вскоре, и некому было горевать о размолвке братьев. Разошлись дороги – так тому и быть.

А невеста… Слова доброго не стоила та помолвка. Мать очень хотела его остепенить и настояла, а он и спорить не стал: девушка вроде бы неплохая, милая, и чего бы не жениться. Потом мать умерла, не успели схоронить – война. Он за четыре года не то что тосковать не начал – лицо наречённой забыл.