Книга Медвежий край, страница 82 – Дарья Кузнецова

Убедившись, что подконвойный Томский понял задачу и спорить не намерен, Сидор извинился и отбыл в поселение на другой берег. Антонина, конечно, расстроилась, что не сумела поехать с ним, но не обиделась. Чай, не увеселительная прогулка, а дела служебные – и у него, и у неё. Как бы ни хотелось отпереться от врачебных проблем, но не бросать же больного, тем более ей уже и жалованье за эту работу положили.

Горлосечение Антонина выполняла увереннее, чем другие процедуры над прошлыми немногочисленными живыми пациентами. Саранский в своём нынешнем состоянии куда больше напоминал привычный рабочий материал, и прежнего волнения на грани страха она не испытывала, наверное, оттого, что охотник уже был одной ногой в могиле, навредить ему такому сложно.

Мехи не просто имелись, а были неплохими и достаточно новыми, с возможностью подключить электрический привод – если бы, конечно, электричество имелось в больнице. Томский, не без любопытства наблюдавший за действиями Антонины, с неожиданной охотой рассказал, что покойный Лаврентьев мечтал о том, чтобы присоединиться к единственной крошечной угольной электростанции, которая питала здание с телеграфом и порт, и градоначальник как будто не возражал, но до конца дело не довели: врач умер, и идея оказалась похоронена вместе со своим родителем.

Чем больше Антонина узнавала об этом человеке, тем более симпатичным он казался и тем сильнее она сожалела о его кончине и что им не довелось познакомиться.

С устройством пациента на временном месте жительства пришлось повозиться достаточно долго, но зато и результат получился выше всяких похвал. В просторной и по-приятному прохладной палате стояла пока только пара коек, хотя без особой тесноты могло вместиться и шесть, и даже восемь, но с мебелью имелись сложности, её тоже пришлось выписывать с материка. Зато собранные всем миром подушки помогли уложить Саранского полусидя – для облегчения дыхания. Пока лёгкие его справлялись самостоятельно, так что мехи оставили рядом на всякий случай. Бутыль капельницы висела на высокой трёхногой стойке, присосавшись толстой коричневой трубкой с иглой на конце к безвольной руке.

Конечно, при таком пациенте нечего было и думать о том, чтобы вернуться домой и преспокойно заниматься другими делами. Заключённое через посредство Березина перемирие с фельдшером благополучно продолжилось его согласием помогать, так что он без особого неудовольствия отпустил Антонину поесть, выдохнуть после дороги, переодеться и прихватить из дома некоторые нужные мелочи, потому что ночь предстояло провести в больнице.

Пациента на Томского девушка оставляла с тревогой. То ли проблемой охотника он проникся сильнее, чем детским переломом, то ли простые и точные инструкции подходили куда больше невнятной угрозы, но в этот раз не огрызался и вёл себя не в пример достойнее. Это, с одной стороны, приободрило, но с другой – вызвало опасения. Вряд ли фельдшер попытается сейчас что-то украсть из больницы, но мало ли! Но выбора у Антонины не было, пришлось довериться.

– Добрый день, сударыня! – На выходе из больницы к девушке торопливо подошёл незнакомый мужчина в распахнутом плаще поверх синего костюма-тройки. Определённо этот человек не был из охотников или рыбаков – и осанка, и манера держаться, и тонкие перчатки выдавали человека, занятого куда более чистым делом. – Простите, это ведь вы врач, Антонина Фёдоровна?