Книга Пшеничная вдова, страница 100 – Данила Скит, Сумеречная грёза

– Вы тоже это чувствуете, Ваше Величество? – спросил Родерик, уловив напряжение Реборна.

– Да. Пахнет не просто горелым, – задрав голову, Реборн с таким же недовольством глядел вверх, – Кажется, горела трава, но если горит трава, значит, должны гореть и деревья. Здесь везде леса, а я не слышу запаха паленой древесины.

– Пожары не оставляют на языке сладость, – пробуя на вкус яд воздуха, сказал Родерик, – Горечь настоящего дыма вызывает изжогу. Но посмотрите на небо, этот дым не совсем не черный, он раскрасил небо в отбитый синяк! Знаете, что мне говорил родитель по этому поводу? – глава стражи покачал своей большой головой, – «Не страшен тот, кто громко пускает ветры и заставляет жать нос, а тот, кто делает это бесшумно и стремится затеряться в толпе». Такому дыму, Ваше Величество, доверять нельзя. Нужно добраться до его задницы. Со всем уважением… – добавлял Родерик всегда, когда ощущал в этом потребность.

– Не видно, откуда идет дым, – ответил Реборн, всегда делавший скидку манерам Родерика, – Но его хозяину не затеряться в толпе.

Родерик был уже не так молод, недавно разменяв сорок весен, имел большую голову со светлыми и густыми, словно шерсть медведя, волосами, задумчивые глаза медового цвета и внушительный, как и у большинства северян, рост. Родерик сторонился излишеств, нося крепкую, без изысков броню. Единственное, что он позволил себе – красивый меч работы лучшего кузнеца Блэквудской кузни. С набалдашником в виде головы гарпии и гарды в виде крыльев, в основании которой засел серый топаз, на солнце становившийся голубым. В легендах говорилось, что такой камень дает силы воину даже на одре смерти. Ощущал Родрик свой меч продолжением руки и не любил, когда приходилось ее отсекать. Поговаривали, что он спал с ним, очень нервничая, когда не обнаруживал меч рядом с собой ночью. Он бы так не пугался, если бы потерял посреди моря оба весла. Реборн ценил его за умение построить ряд, прозорливость до врага и верность – если в него полетит тысяча стрел, Родерик поймает собой всю тысячу и еще одну.

– Кажется, мне подвернулась удача, – поскреб подбородок сир Родерик. Даже большая, подумал он, чем поимка в свои сети старого сира Кормира – его наставника. Тот потерпел крушение и был спасен маленьким рыбаком, одиноко гребущим сквозь синеву моря. В благодарность сир Кормир сделал его своим оруженосцем, взмен утонувшего.

– Нам, – поправил его Реборн, – Нам подвернулась удача. Но я не верю в случайные удачи. Позовите сюда королеву.

Юстас уже развернул коня, когда Реборн закончил фразу – за долгие годы помощник научился понимать хозяина прежде, чем тот успеет поймать мысль.

– Хорошо. Спасибо, Юстас, – сказала Исбэль, и в ее голосе почувствовался страх. Сначала она хотела прикинуться спящей, если вдруг к ней появятся вопросы, на которые она не готовы была ответить. Но рассвет прошел сонливо и сказаться уставшей не получилось. Поэтому Исбэль прицепилась к служанкам в конце обоза, делая вид, что разболталась – Реборна этим было не удивить, и он быстро потерял интерес к галдящим женщинам. Девушки смеялись, вовся не стесняясь общества королевы – уже седьмой год они колесили вместе, под палящим солнцем шуршала золотистая шелуха лука, перелетая прямо через борта телеги на проселочную дорогу – повар намечал хороший ужин по поводу окончания похода.