Книга Пшеничная вдова, страница 103 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Деревня встречала хмуро и неприветливо – тишиной. Несколько одиноких хижин с укоризной склонились над помятой травой, осев под соломенной крышей. Никто не вышел встречать высоких гостей, казалось, все вокруг вымерло. Выдавали обжитое только примятая трава, старенькие залатанные дома и мелькавший вдали большой амбар, странно возвышавшийся над убогой деревенькой. Вокруг валялись валуны из мрамора, свежеотесанные бревна и несколько толстых срубленных елей. В крупном дубовом чурбане застряло острие большого топора, еще два таких же лежали рядом. Стояла солнечная, теплая погода. Реборн понял сразу, что зря Исбэль с таким трепетом готовила леденцы для ребятни – здесь ее давно не было. И герольду работы тут тоже не найдется.

– Сир Родерик, – обратился Реборн к начальнику стражи, – Отправьте с десяток солдат к амбару, пусть будут начеку. Обыщите дома. Нужно научить людей вежливости.

От странной тишины ничего доброго ждать не приходилось. В том, что здесь кто-то обитал, Реборн не сомневался, как и в том, что их не могли не услышать. Как можно пропустить звуки, издаваемые десятками лошадей, сотней с лишним солдат, еще большим биением сердец и глотками женщин, даже по прибытии не переставших трепаться между собой?

– Может, они испугались? – с надеждой спросила Исбэль, поравнявшись с Реборном, – На дорогах много разбойников, жители могли просто спрятаться в домах.

– Что вы видите вокруг? – спросил ее Реборн.

– Я.… я не совсем понимаю… – растерялась Исбэль, король дал знак и ее плотно обступила стража. Теперь девушка стояла в плотном стальном кольце и ее наконец посетил страх.

– По дороге сюда мы не встретили ни одного засеянного поля, в деревне не пробежала ни одна курица, не замычала корова, а в лужу не упала ни одна свинья. Разве может такое быть? В лужах тут нет недостатка. Кто бы здесь не жил, это точно не крестьяне.

Обоз выжидательно притих, когда начали обыскивать дома. Только редкое фырканье лошадей играло на струнах людской настороженности. Служанки бросили чистить лук, сгрудившись по бортам телеги и вытянув шеи. Армия выстроилась позади короля. Где-то вдали, видимо, в одном из дальних домов, послышались крики, будто отрубают голову дичи, или полосуют кого-то плетью. Под натиском сильных ног загрохотали двери, от ветра хлопнули ставни. Из шестого по счету дома стража выволокла больше десятка людей.

– Сир Хардрок, уведите королеву. Это зрелище не для ее глаз и ушей, – спокойно отдал приказ Реборн, наблюдая, как к нему волокут больше десятка полуголых мужчин и двух абсолютно голых женщин, если не считать золотых цепочек на шеях и бедрах и прозрачных накидок толщиной не больше паутинной нити. Первый взгляд их и вовсе не мог уловить.

Мужчины были плечисты, крепки и наспех завязывали штаны на бедрах, некоторым повезло меньше – те прикрывали наготу только ладонями. Мужчин согнали в плотную кучу, женщин бросили под ноги Реборну, отдельно Родерик вел пожилого мужичка – единственного, кто, по всей видимости, был полностью одет.

– Приветствую вас, Ваше Величество, – жрец поклонился так низко, что впору было стукнуться головой о землю, попутно он старательно запахивал тогу в области чресел.

Реборн хищным взглядом обозрел представших, но почтить жреца ответом не спешил. То, что это был жрец, он не сомневался – бледно-фиолетовая тога, подбитая золотой каймой и тяжелая латуневая цепь на шее, оттягиваемая большим медальоном с разным ликом выдавало в нем слугу Безумного. На этот раз грудь его приняла на себя тяжесть двуликого животного – с одной стороны змеи, с другой – барана. Почти лысая голова жреца щетинилась несколькими обломанными волосками, и блестела бы, словно начищенный котел, если бы вокруг не нависали ветви деревьев.