Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Не видя никакого пути к спасению, Воята живо захлопнул Евангелие, двумя руками подхватил тяжёлую книгу со стола и со всей мощи обрушил её на голову отца Касьяна. Раздался громкий треск. Отец Касьян повалился на пол, всё его тело дёрнулось, и он затих. Тяжело дыша, Воята опустил книгу на трапезу. Доска верхней крышки раскололась сверху донизу. Воята не отрывал глаз от лежащего, ожидая, что тот сейчас опять зашевелится. Но нет. «Я его убил?» – мелькнуло в голове. Но проверить, прикоснуться к одержимому Воята не смел. Двигаясь боком, не сводя глаз с тела отца Касьяна, Воята переместился к диаконнику и через боковую дверь вышел из алтаря. Тябло частично скрыло от него свет семисвечника. В темноте опять навалился страх: вот сейчас обезумевший поп выскочит из-за тябла и снова в него вцепится. Бегом Воята пересёк церковь, выбежал на крыльцо, спрыгнул с него и метнулся в тень у загородки боярского двора. Казалось, шум этой битвы должен был поднять всё Погостище. Сжавшись, точно зверь, Воята оглядывался, прислушивался, но вокруг всё было тихо. Никто снаружи их не услышал. Желая только одного – оказаться подальше отсюда, Воята пробрался к Параскевину двору, скользнул в избу и наложил засов. Прижался к двери спиной, пытаясь перевести дух. Его трясло, как неодетого на морозе. Дрожащими руками стянул кожух и бросил у двери, не в силах искать деревянный крюк. Рубаха промокла от пота. Пробравшись к лохани, Воята вылил пару ковшей воды себе на голову, умылся, потом ещё ковш жадно выпил. Дрожь внутри не унималась. Казалось, только сейчас он осознал весь ужас происходившего. Священник в одной сорочке, с закрытыми глазами, с вытянутыми руками, на ощупь ищущий его, как зверь добычу, мерещился где-то рядом, за спиной. Одолевая дрожь в руках, Воята крестился, шептал «Михаил-архангел, заслони ты меня железной дверью и запри тридевятью замками-ключами…». Кроме этой бабьей молитвы ничего не шло на ум. Когда возбуждение схлынуло, навалилась усталость. Воята лёг, не раздеваясь, только башмаки стащил. Накрылся кожухом, но всё равно дрожал. Закрывал глаза – видел перед собой лицо одержимого. Открывал – видел его же во тьме. Вспомнил наконец о Никитиной молитве и принялся твердить: – Святый великий Христов мученик Никита, моли Бога о рабе своём Гаврииле. Святый великий Христов мученик Никита, избави раба Божия Гавриила от всякия болезни и печали. Крест надо мною, крестом ся ограждаю, крестом беси прогоняю! От Пречистыя Девы Марии дьяволи бегают, и от меня, раба Божия Гавриила, бежит зол человек, и Пречистыя надо мной руку свою держит, всегда, и ныне, и присно, и вовеки… Вроде бы заснул, потом дёрнулся и проснулся – по-чудилось, что одержимый опять вцепился в рукав и тянется к глазам. Снова принялся за Никитину молитву – опять всё расплылось. Проснулся от собственного задушенного крика – померещилось, что холодные пальцы касаются горла. Откинул ворот кожуха – стало жарко. Опять задремал. Привиделось, что баба Параскева, в белой сорочке, ходит вокруг и бормочет: – На синем море-окияне стоит остров, на острове есть камень, на камне том стоит собор, в соборе – престол. За этим престолом орёл-батюшка Владимир, Михаил-архангел, Пречистая Богородица, Никола Милостивый. Пришла я к вам просить и умолить от колотья, от ломотья, от нытья, от девки-простоволоски, от мужика-колдуна, от лихого упыря, от дикого глаза защитить раба Божьего Гавриила… Созываю я двенадцать пятниц великих, девять пятниц малых, приказываю: поставьте тын железный от земли до неба, затворите ворота медные на сорок замков, на сорок ключей… |