Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 134 – Тан Ци

Она выяснила три вещи. Во-первых, два незнакомых ей голоса принадлежали седьмой принцессе клана духовных лис и ее служанке, которые по счастливой случайности вчера вечером прибыли в клан неразлучников и которым владычица разрешила присутствовать на уроке в качестве слушателей. Во-вторых, спустя полгода Дун Хуа приехал в долину Песнопений не для того, чтобы спасти ее, а чтобы свидеться с его ненаглядной Цзи Хэн. В-третьих, у седьмой принцессы была умная служанка. Она умела здраво рассуждать и делать верные выводы даже в сложных ситуациях, так что вполне могла бы стать письмоводом при дворе Цинцю.

Фэнцзю полежала, погруженная в размышления. Когда раздался звук удаляющихся шагов, она отвела упавшие на лоб пряди. Так вот, значит, почему Дун Хуа прибыл в долину Песнопений. По правде, это больше походило на него. Его никогда особо не заботило чужое благополучие. А она еще имела наглость думать, что он пришел ее спасти.

Ей вдруг стало очень стыдно. Повеселился он, должно быть, глядя на ее возмущенное лицо. Право злиться есть лишь у того, кто имеет для другой стороны хоть какое-то значение. Право злиться есть лишь у того, кого воспринимают всерьез.

Но Дун Хуа пришел сюда только для того, чтобы повидаться с Цзи Хэн, которую не видел десять лет. Он и не думал о Фэнцзю. В целом в этом не было ничего удивительного – ее-то всерьез он никогда и не воспринимал.

Фэнцзю перевернулась на другой бок, устраиваясь поудобнее. В голове у нее проносились мысли о каких-то малозначительных вещах. Она зевнула и, считая в уме персиковые косточки, как учил Чжэ Янь, погрузилась в сон.

Хотя сон ее был крепок, пару раз она все же просыпалась. Урок чайной церемонии не заставил себя долго ждать. Сонно поморгав, Фэнцзю честно попыталась проснуться, но тут до нее донеслись оживленные голоса близко сидевших соучеников, обсуждавших сокровенное учение о природе вещей и науку приготовления чая, и она мгновенно вырубилась.

Она не знала, сколько проспала. Во сне она услышала удаляющиеся шаги, звучавшие все глуше и глуше. Кто-то тихо жаловался:

– Нелегко увидеть десять ли леса Белых рос в пору весеннего цветения. Неужели достопочтенный владыка не мог нас пожалеть и продлить чудо еще ненадолго?

Фэнцзю мысленно посочувствовала наивности говорящей. Та явно не знала, как радуют «достопочтенного владыку» страдания ближних. Облегчение жизни окружающих никогда не входило в список его интересов.

Миг спустя что-то мягкое, как гусиные перья, и при этом жутко холодное коснулось лица Фэнцзю – это было только начало. Гулявший меж трав ласковый ветерок куда-то пропал. Рукава раздул снежный вихрь, а длинные одежды мигом пропитались талой водой.

Фэнцзю резко очнулась, с трудом попыталась подняться, но расчихалась. Не было сил даже открыть глаза, по спине ползли мурашки озноба. Она так замерзла, что свернулась калачиком, словно куколка в коконе. В ее затуманенном сознании всплывало несвязное: «Бай Фэнцзю, ты дурочка? Выбрала худшее место для сна. Разве ты не знала, что, как только снег касается паучьих лилий, они способны погрузить в кошмарный сон тех, кто окажется рядом?»

Накатилась новая волна ветра, и Фэнцзю мысленно себе же и ответила: «Да, я глупая. Правда очень глупая». Вскоре она потеряла сознание от холода.