Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 156 – Тан Ци

Фэнцзю помассировала шишку.

– …Обойдусь.

Однако Сяо-Янь не мог так просто оставить свою сестрицу без отмщения. Он мягко и серьезно сказал ей:

– Ты вежливость тут не изображай. Если я виноват, все возмещу сполна. У меня плохая память, если я забуду случившееся через день или два, ты будешь в проигрыше. Эй, может, составим договор, чтоб точно знать, когда и как это сделаем? Может, хочешь обняться дважды? За такое короткое время точно набежит сверх причитающегося.

– …Уходи!

* * *

Утренний свет за окном слегка размывался в тумане. Фэнцзю крепко обняла одеяло и некоторое время сидела в рассеянности. В окно она увидела на снегу дерево лавра, странно торчащее из-под снега и излучающее зеленый цвет. Она не могла не задержать на нем взгляд.

Снег в долине Песнопений лежал все четыре времени года. Иногда, когда небо было ясным, снежный пейзаж казался окутанным туманом и солнечным светом. За полгода созерцания этого пейзажа Фэнцзю успела соскучиться по яркости мира за окном.

Господин Мэн рассказывал ей, что более двухсот лет назад в долине Песнопений тоже было четыре времени года, а круглогодичный снегопад – это явление последних двухсот лет. И если говорить об этом явлении, то речь должна была пойти о знаменитом придворном жреце Шэнь Е из клана птиц-неразлучников, который много лет назад ушел в уединение. Поговаривали, что однажды он по неизвестным причинам заперся дома, вложил в свой меч три времени года и спрятал его в рукаве. С тех пор он не покидал своего жилища в течение многих лет. Тогда-то долина Песнопений и лишилась весны, лета и осени.

Сянли Мэн неясно упомянул, что Шэнь Е так поступил, чтобы оплакать уход из жизни Аланьжэ. После ее смерти владычица запретила упоминать ее имя в долине. По словам некоторых, когда Аланьжэ еще была жива, она особенно любила весну, лето и осень, так как они были полны жизни. Забрав эти три времени года, Шэнь Е хотел напомнить всему клану, что, даже не произнося больше имени Аланьжэ, они никогда не смогут забыть ее. Едва произнеся несколько слов, господин Мэн вдруг замолчал, словно сказал то, что не должен был. Наслаждаясь вином, Фэнцзю с удовольствием слушала, ей было любопытно узнать, какой была Аланьжэ, но господин Мэн не стал продолжать, а она не стала расспрашивать.

Сейчас, наблюдая за безрадостной белизной за окном, Фэнцзю вдруг вспомнила историю, которую услышала полгода назад. Но сегодня Фэнцзю больше не интересовала судьба Шэнь Е и Аланьжэ. Она лишь вздохнула. Если бы в тот год холодная зима была любимым временем года Аланьжэ, в долине могли бы сохраниться весна, лето и осень, и никому не пришлось бы страдать.

Подумав об этом, Фэнцзю чихнула. Когда она подняла голову, то заметила среди безлюдного снегопада уголок пурпурной ткани.

На мгновение ошеломленная, Фэнцзю вывернула шею и уставилась на лавр за оконными стеклами. Дун Хуа устроился напротив пруда в одиночестве. Он сидел на сломанном складном стуле из дерева ююба ^[77], и Фэнцзю поражалась, как ему удается сохранять величественный вид. Собственно, таким Верховный владыка был всегда. На ее памяти, когда он отправлялся на рыбалку, то обычно нежился на солнышке или развлекал себя чтением сутр. Однако в этот раз он смотрел в глубину воды, словно в удочке осталась его душа.