Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 110 – Тан Ци

Он шагнул вперед, глаза его горели все ярче.

– Смотрела, как я, одураченный тобой, искренне отвечал на каждое твое письмо, и думала, что настанет этот день. Приятно на душе было, да?

Аланьжэ долго смотрела на темнеющие иероглифы в своей книге, затем внезапно заговорила:

– Наставник сказал мне: либо я борюсь за эту привязанность, либо рву ее. Я порвала ее, не следовало тебе приходить сюда.

Она подумала еще немного и продолжила:

– Даже если ты узнал правду, тебе следовало притвориться, что ты ничего не знаешь. Разве не следовало нам, как и прежде, относиться друг к другу так, словно мы чужие?

Шэнь Е смотрел на нее. Слова его были холоднее льда:

– «Словно мы чужие»? Вот как. Может, ты хотела сказать, словно мы друг друга презираем?

Аланьжэ тронула книгу дрогнувшими пальцами и тихо сказала:

– А может, ты просто никогда не думал, что я не презираю тебя так, как презираешь меня ты? Может, ты мне даже нравишься и все, что я сделала, я сделала для того, чтобы тебя порадовать?

Она подняла голову.

– Скажи, разве не был ты очень счастлив до того, как узнал, что письма писала я?

Он отступил на шаг.

– Ты смеешься надо мной.

Она с некоторым волнением сказала:

– А если не смеюсь?

Он закаменел лицом.

– Мы много кем можем стать друг другу. Незнакомцами, врагами, заклятыми врагами и кем-нибудь еще, но те отношения, о которых ты говоришь, между нами невозможны.

Аланьжэ долго смотрела на него, затем сказала с улыбкой:

– Может, я сказала правду, а может, солгала. Может, я тебя люблю, а может, просто дразню.

После этого Шэнь Е и Вэнь Тянь больше письмами не обменивались. Однажды Вэнь Тянь написала Аланьжэ, спросив, что случилось. Та просто сказала, что Шэнь Е узнал правду, и извинилась за то, что втянула ее в это. Вэнь Тянь на это ничего не ответила, только написала пару утешительных фраз.

На этом моменте Су Мое заметил, что уже поздно, и ушел к себе отдыхать.

Фэнцзю не раз думала о том, что случилось между Аланьжэ и Шэнь Е, но совсем не ожидала, что у их истории будет такое печальное начало. На сердце у нее стало тяжело и даже как-то горестно. Переев пампушек перед сном, она не могла заснуть. Сделав кружок по саду, погруженная в воспоминания о том, что рассказал ей Су Мое днем, она несколько раз глубоко вздохнула и, только промокнув в ночной росе, вернулась в постель и уснула.

Рана на руке зажила, и Фэнцзю уже могла держать кухонную лопатку.

По ее подсчетам, владыке Си Цзэ было самое время вернуться в храм-дворец Разветвления дорог.

У заводи Отраженной луны она хвалилась перед Си Цзэ, что лучше всех готовит сладости. Среди пяти пустошей Цинцю в самом деле никто не умел готовить лучше нее. Жаль, несколько дней назад она повредила руку и не смогла проявить себя. Невозможность пользоваться рукой просто убивала. Когда лекарь наконец снял повязку, Фэнцзю вихрем бросилась на кухню.

Но какую форму выбрать для сладостей?

Что ж, под этим бескрайним небом любой, у кого есть вкус, выбрал бы, разумеется, лису. В глубине души она считала, что вкус у Си Цзэ есть. Она не сомневалась в совершенстве своей изначальной лисьей формы, поэтому вылепила форму по собственному образу и подобию. Дождавшись, когда сироп выварится, она вылила его в форму, напевая песенку. Когда сироп остыл, то превратился в забавную маленькую засахаренную лисичку. Фэнцзю нанизала каждую сладость на тонкую палочку, чтобы ее удобнее было есть.