Книга Хризолит и Бирюза, страница 120 – Мария Озера

— Ты знаешь его? — голос Лоренца прозвучал глухо, словно повторяя мои собственные мысли.

Агнесс прищурила ярко-голубые глаза, и в них скользнула тихая хитрость.

— Он часто бывает в ратуше рядом со школой, — произнесла она мягко, почти лениво, но с явным подтекстом. — Узнать, кто он такой, для меня не составило труда, — голос её чуть дрогнул, но тут же приобрёл острый оттенок провокации. — Почему ты заинтересовалась этой картиной… даже несмотря на то, что я её почти закрасила?

Вопросы её были наживкой. Я чувствовала, что она знает больше, чем говорит, или же нарочно притворяется осведомлённой, проверяя мою реакцию. В комнате сгущалось напряжение, будто невидимый туман обволакивал нас троих. Или, может, это всё было в моей голове? Почему-то всё, что касалось Нивара, казалось мне подозрительным, имеющим двойное дно. Даже этот простой вопрос.

Заметив мою заминку, она чуть опустила взгляд, и в её глазах мелькнуло что-то более личное, почти скрытая рана.

— Я… видела вас, — произнесла она тихо, едва слышно, и будто сдерживая бурю эмоций. — На похоронах моего отца. Когда все начали идти во дворец после погребения… Я увидела тебя, идущую под руку с ним.

Комната словно замерла. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, сердце забилось быстрее. Лоренц молча смотрел на меня, но в его янтарных глазах отражалась напряжённость, словно он улавливал каждый мой порыв.

— Да… он попросил меня посетить похороны с ним, — выдавила я наконец, упрямо сжимая губы. Не хотелось показывать слабость перед этой самодовольной девчонкой. — После того, что произошло в Шато… было страшно оставаться одним…

— Вы видели, как его убили?.. — голос Агнесс дрогнул, но за вопросом стояла не детская наивность, а холодное, почти взрослое требование. Она вскинула подбородок, будто пыталась силой вытянуть из нас правду.

Воздух в комнате словно потяжелел. Тик-так старинных часов у стены вдруг стал оглушающим.

Я отвела взгляд, чувствуя, как неловкость вцепляется в грудь ледяными пальцами. Перед глазами тут же встали вспышки того вечера: кровь на золотых одеяниях, теплый свет прожекторов, шум, поразивший зал — и Нивар рядом, чьи пальцы дрожали, но держали меня так крепко, будто это могло удержать от распада сам мир.

— Агнесс, — осторожно произнёс Лоренц, и в его голосе звучала едва заметная досада. Он явно не хотел, чтобы разговор заходил сюда, — сейчас не время…

— А когда? — резко перебила она, её глаза сверкнули. — Я не маленькая девочка, которую можно убаюкать красивыми словами! Мне нужно знать.

Я почувствовала, как Лоренц слегка напрягся рядом, его ладонь невольно сжалась в кулак. В янтарных глазах мелькнула печаль — глубокая, упрямая, сдерживаемая лишь силой воли.

— Ты спрашиваешь так, будто ответ облегчит тебе боль, — тихо сказала я, подбирая слова с трудом. — Но на самом деле он только разорвёт её сильнее.

Агнесс сжала губы в тонкую линию, будто пыталась удержать то ли крик, то ли слёзы. Она отвернулась к окну, и редкий солнечный свет, падавший на её волосы, вдруг сделал её ещё моложе, почти ребёнком.

Тишина растянулась, и в ней смешались грусть, напряжение и ощущение, что никакой ответ уже не будет правильным.

Агнесс резко выпрямилась, будто в ней заговорила вся гордость её рода. Щёки её пылали, в глазах загорелось нечто упрямое и колкое, и голос прозвучал отрывисто, как звон шпор по мрамору: