Книга Хризолит и Бирюза, страница 19 – Мария Озера

Сдается мне, он дьявол.

Настоящий. Уверенный в своей власти, смертоносной красоте и той силе, от которой женщинам сносит голову. И он это знает.

И, что самое страшное — использует это с пугающей тонкостью.

Моя рука дрожала, когда я наконец остановилась у массивной двери, за которой скрывались туалетные покои. Я коснулась прохладной бронзовой ручки, всё ещё ощущая жар, оставшийся от его прикосновений — к талии, к ладони, даже к воздуху между нами. Меня колотило от нерастраченного напряжения. И всё это — от одного танца. От одной близости.

Может, всё-таки стоило выпить шампанского.

Он вёл себя в зале так, будто всё вокруг — просто декорации. Люди — тени. Музыка — шум. А я — единственное, на что стоило потратить внимание. И, чёрт возьми, я это чувствовала.

Он двигался с той самой плавной грацией, с которой двигаются большие кошки — не для того, чтобы впечатлить, а потому что не могут иначе. Хищно, осторожно, точно.

Ему не нужно было говорить — он был доминантной силой этого вечера.

И я не могла не признать: меня это пугало. И в то же время — пьянило.

Я закрыла за собой тяжелую дверь туалетной комнаты и, наконец, оказалась в одиночестве. Здесь было прохладно, пахло лавандой и чем-то терпко-пудровым, что оставалось на коже знатных дам. Пол блестел, словно натёртый до зеркального сияния, а с потолка свисала хрустальная люстра, изящная, как капля льда.

Я подошла к раковине с серебряными кранами и оперлась на мраморную столешницу. Передо мной — высокое зеркало в витой бронзовой раме. Моё отражение смотрело на меня… незнакомыми глазами.

Я вгляделась в себя. Щёки порозовели, губы чуть припухли от нервного прикусывания, а глаза… глаза были не мои. В них пульсировало волнение, страх и что-то ещё, неприлично живое. Тот самый взгляд, которым на тебя смотрят мужчины, от которых нужно держаться подальше. Только теперь он был у меня.

Я выдохнула и попыталась улыбнуться, но в зеркале это выглядело жалко. Я даже не могла сосредоточиться. Всё внутри билось в беспорядочном ритме, и причиной тому был он.

Нивар.

Граф Волконский.

Проклятый, безупречно воспитанный хищник.

Он смотрел на меня так, будто заглядывал вовнутрь, словно уже знал, за какой болью я пряталась, с кем спала, от кого бежала. Его глаза будто ловили все слабости, прижимали к стене, разбирали по слоям. Я чувствовала себя не женщиной, а страницей из чужого дневника — раскрытой, прочитанной, оценённой.

Я отступила на шаг и вновь посмотрела в зеркало.

Кто ты такая сейчас?

Медленно провела пальцами по щеке, касаясь кожи, словно пытаясь убедиться, что я всё ещё настоящая. Это платье, волосы, уложенные волнами, украшения, этот шелковый румянец — всё выглядело чужим. Или, может, наоборот — слишком настоящим?

Внутри была странная дрожь. Не от страха. От напряжения. От ощущения, что я больше не владею собой.

Я тронула губы, вспоминая, как он смотрел на них. Не на глаза. Не на платье. Именно на губы. И от этой мысли в животе вновь закрутилась тугая, тяжёлая спираль. Слишком много огня для одной пары глаз.

Я схватилась за край мрамора и зажмурилась. Всё это — этот вечер, этот мужчина, эти танцы, эти взгляды — тянули меня в какую-то бездну, над которой я балансировала на тонком краешке туфельки.

Я не могла здесь долго оставаться, потому что чем дольше я смотрела в зеркало, тем яснее понимала: я перестаю быть той, кем пришла. И начинаю становиться той, кем он хочет, чтобы я стала.