Книга Хризолит и Бирюза, страница 20 – Мария Озера

Когда я поняла, что покоя сегодня мне не найти, я поправила платье, провела ладонями по животу — словно пыталась пригладить собственную тревогу, — и вышла из туалетной комнаты. Коридор был полон света, но, на удивление, пуст. Видимо эта часть дворца не пользовалась популярностью. Я уже взялась за ручку двери, собираясь вернуться в бальный зал, как позади раздался резкий женский голос:

— Эй, ты!

Звучание этого оклика было едва ли не плевком — язвительное, пропитанное злостью, и, конечно, вовсе не предназначенное для светской беседы.

Я обернулась.

Из тени коридора медленно вышла девушка — полная моя противоположность во всём, будто воплощение тьмы против света. Волосы цвета воронова крыла падали по плечам тяжёлыми, прямыми прядями, чёрные, как обсидиан, глаза горели обидой и алчностью. Она двигалась с хищной грацией, осознанно подчёркивая каждое движение. Её платье из чёрной кожи сидело по телу, как влитое, разрез от бедра выдавал стройные, бесконечно длинные ноги. Образ намеренно нарушал негласный дресс-код бала, как вызов — дерзкий, почти вульгарный.

Я выпрямилась, инстинктивно выпрямила плечи и, не сводя с неё взгляда, стала ждать, что она скажет дальше.

Не убавляя шага, девушка остановилась почти вплотную. Я чувствовала запах крепкого парфюма, перемешанный с алкоголем — сладковатым, приторным. Вечер только начался, а она уже успела испытать весь спектр негативных эмоций и заглушить их несколькими бокалами крепленого вина. То ли жалеть ее, то ли беситься.

Её губы были плотно сжаты, а по скулам гуляли тени от люстры.

— Что в тебе есть такого, чего нет во мне? — выпалила она, почти шипя.

Я не успела даже удивиться, как она продолжила:

— Я — любимица Жизель. Именно я должна была сопровождать Нивара. А ты… кто ты вообще такая? Откуда ты вылезла?

Удивление внутри меня быстро сменилось злостью. Я чувствовала, как во мне поднимается волна того самого чувства, что я годами училась загонять под кожу.

С каких пор я кому-то что-то должна объяснять?

Я смерила её взглядом — холодно, сдержанно, по-королевски. Её лицо принадлежало другой нации: раскосые глаза, чуть вздёрнутый нос, губы — будто вылеплены умелым скульптором, но теперь искажённые презрением. За всем этим макияжем, претензией и кожей стояла только ярость. И, возможно, одиночество.

— Не думаю, что нам есть, что делить, — произнесла я спокойно, прищурившись.

Но завершить фразу мне не дал скрип открывающейся двери из зала. Звук эхом разнёсся по коридору, и мы обе, словно ученицы, застигнутые на месте преступления, вздрогнули.

Из-за двери вышли несколько пар, направляясь в сторону озера — тот самый живописный сад, что раскинулся позади императорского дворца. Фонари вдоль дорожек мягко мерцали электрическим светом, отбрасывая длинные тени на снежно-белый гравий.

Я перевела взгляд обратно на свою черноволосую оппонентку. Брови сами собой нахмурились. Надо будет уточнить у Кристы или Жизель, кто она такая. Я не привыкла оставлять подобные странные встречи без последствий — особенно, если в тоне звучала претензия на мою роль. От неё веяло не просто раздражением — скорее, болезненной жадностью, словно она жаждала не мужчину, а его статус, его власть, его мираж.

Интересно, сколько ещё таких «любимец» у Жизель?

Мысль о соперничестве за Нивара вызвала во мне легкую дрожь — не страсти, нет, боже упаси — скорее отвращения. Само предположение, что я могу участвовать в этой банальной борьбе за чьё-то внимание, унижало. Пускай она прячется за вырезами и кожей, я не собираюсь опускаться до уровня подёнщиц.