Книга Хризолит и Бирюза, страница 209 – Мария Озера

Толпа. Люди в белых халатах. Носилки. Кого-то в парадных костюмах, кого-то — в бальных платьях — медленно, осторожно выносили из дворца. Я прильнула к стеклу, сердце сжалось. Серьги я ещё не успела застегнуть — одна болталась на ухе, как предупреждение.

Распахнув глаза, я почувствовала, как дрожь пробежала по пальцам, сначала лёгкая, потом — сильная, как ток. Подхватив юбки, я выбежала из комнаты, не оглядываясь.

По коридору быстро, почти бегом. Сердце стучало в такт с каблуками по мрамору. Уже у самого зала я схватила гвардейца — молодого, с бледным лицом, с погонами, слегка перекошенными от спешки.

— Что происходит? — спросила, стараясь говорить спокойно, но голос дрогнул.

— Добрая половина гостей… потеряли сознание, госпожа, — выдохнул он, тяжело дыша. — Врачи прибыли, но пока не могут понять причины. Регент Маркс, прибывший незадолго до этого… он тоже. Без сознания.

Я поблагодарила кивком — механически — и бросилась в зал.

Толпа. Шёпот. Плач. Женщины в бальных платьях сидели на ступенях, прижимая платки к лицам. Мужчины в мундирах и фраках метались, как загнанные звери. Я протиснулась сквозь них, чувствуя, как холодный пот стекает по спине под тонкой тканью платья.

И тогда я увидела.

Картина, будто из кошмара.

Гости — в парадных одеждах — лежали повсюду. На креслах, на диванах, на холодном полу. Кто-то тихо стонал, бормоча бессвязные фразы. Кто-то не дышал или казался мёртвым. На носилках выносили не только взрослых — и школьников. Девочек в белых платьях дебютанток, мальчиков в маленьких мундирчиках. Медики бегали между ними, проверяли пульс, вводили уколы, кричали друг другу термины, которых я не понимала.

Я остановилась. Не могла дышать. Не могла думать.

И в этот миг я нашла глазами Лоренца.

Он стоял бледный, с расстёгнутым воротом, с глазами, полными ужаса. Не аристократ. Не граф. Просто человек, столкнувшийся с чем-то, что не поддаётся логике.

Перед нами — картина массового недуга. Словно сама смерть прошла по залу, выбирая жертв наугад.

— Как будто бы сам святой Род не даёт нам возможности осуществить задуманное, — прошептала я, подходя к нему и не отводя взгляда от тела девочки, лежащей на полу с раскрытыми глазами. — Ты так не считаешь?

Лоренц не ответил сразу, он, не моргая, смотрел на раскрывшуюся перед ним картину.

— Чёртовки с тобой согласен, — сказал он наконец, голос был подобен треснувшему стеклу.

Я повернулась к нему.

— Что будем делать?

Он посмотрел на меня. В его глазах осознание, то это не случайность.

— Для начала, — сказал он тихо, но твёрдо, — найдём Агнесс.

Лоренц рассказал, как всё началось с лёгкого, почти комичного инцидента: молодые дебютантки, ещё не оправившиеся от блеска первого бала, вдруг начали терять сознание, будто тонкие свечи, погасшие от внезапного сквозняка. Он тогда лишь пожал плечами: «Ну что с них взять — не привыкли к шампанскому, голова кружится, нервы не выдерживают». Велел гвардейцам аккуратно унести их в кареты и машины, с предостережением: «Только чтобы ни единого слуха — не дай Род, скандал в обществе, и конец карьере».

Но когда взрослые, рослые мужчины — чиновники, офицеры, промышленники в безупречных смокингах — стали падать как подкошенные, один за другим, с лицами, посеревшими словно старая бумага, — дело начало приобретать другие краски.