Книга Хризолит и Бирюза, страница 210 – Мария Озера

Лоренц, не дожидаясь указаний, сам вызвал полицию и врачей и принялся помогать чем мог. Но вскоре людей, потерявших силы, стало так много, что он был вынужден отдать пострадавших в руки профессионалов, сам оставаясь в полнейшей растерянности. Именно таким — ошарашенным и беспомощным — я и увидела его в тот момент.

Далее всё закрутилось в водоворот событий, за которыми мы уже не могли уследить. Один за другим к нам подходили люди в форме и в гражданском: задавали вопросы, пытались выяснить, что мы знаем, есть ли у нас хоть какие-то предположения. Я хранила молчание, а Лоренц лишь отрицательно качал головой, стараясь сохранять самообладание. Вокруг царила нервная суета: голоса звучали всё громче, шаги отдавались эхом по мраморному полу, кто-то бросал в воздух обрывки теорий и догадок, другие же молча вслушивались, тщетно пытаясь собрать картину воедино.

Мы замечали, как часть гостей, разочарованных отсутствием ясности, начинала покидать зал — их лица были бледны, а движения резки. Однако другие цеплялись за каждое слово, словно за соломинку, продолжали задавать вопросы, надеясь найти разгадку.

Наконец, мы с Лоренцем обменялись взглядами и без слов поняли: пора уходить. Здесь нам больше нечего делать — ответы придётся искать в другом месте. Полицаи предупредили, что позднее нас вызовут в участок, чтобы мы дали показания и рассказали всё, что нам известно.

Мы не возражали, лишь кивнули, и вскоре машина повезла нас прочь — к особняку Винтерхальтеров, где мрак ночи казался куда более дружелюбным, чем атмосфера перепуганного зала.

* * *

В кабинете Лоренца висела тяжёлая, почти осязаемая тишина, как перед грозой. Николас всё ещё находился в ратуше, и если уже что-то знал, то не спешил возвращаться домой. Кроме нас с графом и слуг, в особняке не было ни души. На пороге нас встретила взволнованная служанка; я попросила её заварить ромашковый чай, надеясь хоть немного унять дрожь, что пробегала по моим рукам и телу.

Я опустилась на мягкий диван и, не дожидаясь никого, налила себе и Лоренцу кружки горячего настоя — пар поднимался в воздух медленным белым облачком. Тем временем мужчина ходил по кабинету, заложив руки за спину, будто измеряя шагами не комнату, а границы собственных мыслей. Его плечи были напряжены, движения резки, а взгляд — отсутствующий, обращённый внутрь себя. Мне казалось, будто из его висков сейчас вырвется пар: он был похож на мощного разъярённого быка, запертого на тесной арене своих размышлений, готового в любой момент броситься на врага.

Наконец, он резко остановился, развернулся и метнул в меня взгляд — полный решимости и странной, почти жестокой силы, которой я прежде в нём не видела.

— Её же не могли похитить? — прохрипел он сиплым голосом. — О ней никто не знал?..

— Меня не похищали.

Мы синхронно обернулись к двери. Агнесс стояла в проёме, закрываясь плечами, словно от холода, и смотрела на нас снизу вверх. Я поперхнулась чаем, ошеломлённая её внезапным появлением, а Лоренц запустил пальцы в волосы в жесте, полным растерянности. Его тело на миг рванулось вперёд, будто он хотел броситься к ней, заключить в объятия, убедиться, что она жива и невредима, но сдержался. Был ли он охвачен гневом или просто не решился проявить слабость — понять я не смогла.