Книга Хризолит и Бирюза, страница 229 – Мария Озера

Я чувствовала его напряжение, как статическое электричество перед грозой. В воздухе витала неизречённая энергия — не страсть, не похоть, а тяга, глубокая, почти мистическая. Каждый его вздох — тише предыдущего — напоминал мне: я управляю этим моментом. Я веду, а он следует.

Исчезло время, внешний мир — осталась только я и его взгляд, пронзающий насквозь, будто сотканный из тьмы и жара. Я позволила себе раствориться в этом мгновении, утонуть в его внимании, от которого кожа покрывалась мурашками. Он не пытался скрыть свою жажду — наоборот, она струилась в каждом движении, придавая нашей игре особую остроту. Мы оба были на грани, и единственный вопрос, что звучал в моей голове: насколько далеко я готова зайти?

В его глазах отражалось то же поглощение моментом — мы находились в симбиозе, где слова теряли всякий смысл, а напускная страсть становилась языком тел. Волна желания медленно нарастала, окутывала нас, словно невидимый туман, делая каждое дыхание тяжёлым и осмысленным.

Закончив с моими волосами, он отложил щётку на стол — аккуратно, с уважением, будто возвращал святыню на алтарь. Потом нагнулся. Его гладкая щека коснулась моей, а мы оба встретились взглядами в зеркале.

— Я хочу украсть тебя этой ночью, — прошептал он так близко, что слова обжигали кожу.

— Боюсь, это будет стоить тебе денег, — самодовольно фыркнула я, глядя Идену прямо в глаза.

— С Жизель рассчитаюсь потом, — проурчал он мне на ухо, и в этом голосе — лёгкая хрипотца, как у кота, ласкающегося к руке. От его дыхания по коже пробежали мурашки. А набухшие соски выдали меня с головой. Я не скрывала. Не стыдилась. Пусть знает.

Я не могла остаться в стороне от этой смелой авантюры, что разворачивалась на моих глазах. Да, я понимала все риски, все возможные последствия, но страсть горела во мне таким пламенем, что я не могла удержаться от игры.

— И куда ты меня отведёшь? — спросила я с откровенным вызовом, прищурив глаза.

Мой взгляд выдал меня — я уже попалась в его сети.

— Жду тебя на балконе, где мы познакомились, — с лёгкой улыбкой ответил Иден.

Выпрямившись, он воспользовался последним моментом — наклонился и втянул запах моего тела: влажную кожу, лаванду, тепло ванны, каплю пота у виска. Затем быстрым шагом двинулся к двери, оставляя за собой шлейф интриги и лёгкий аромат своего одеколона.

Я вздрогнула от внезапного прилива адреналина и, глядя в зеркало на закрывающуюся дверь, ощутила, как в груди разливается томительное волнение.

Мысленно я наказала себе взять в привычку закрывать двери своей комнаты, поэтому, как только я осталась одна, мигом подскочила с места и щелкнула замком.

Сползая по двери, я опустилась на пол, зарылась пальцами в волосы — те самые, что он только что расчёсывал. Теперь я растрёпывала их снова. Намеренно. Как будто стирая его прикосновение. Или, может, наоборот — возвращая его. В голове роились мысли, как пчёлы в разбитом улье: идеи, страхи, варианты исходов, картины позора, бегства. С одной стороны — я ничего не теряю. Я уже всё потеряла. С другой — Жизель.

— Жизель?! — прошептала я, и голос дрогнул, но не от страха. От злости. — Да что она может сделать, эта Жизель?

Я резко поднялась. Не медля. Не колеблясь. Уверенным шагом направилась к гардеробу — высокому, чёрному, с зеркальными дверцами, будто вырезанным из ночи. Распахнула его. Вытаскивала одежду — не выбирая, а выбрасывая. Платья с кружевами, юбки с басками, корсеты, которые она подбирала мне, как марионетке. Каждое — напоминание. Каждое — цепь.