Книга Хризолит и Бирюза, страница 325 – Мария Озера

Враг отвечал резкими, выверенными движениями, но ни боль, ни усталость уже не имели власти над принцем.

Давор, словно грозовая туча за его спиной, ринулся в бой. Его клинок находил врага сразу после атак Идена, не позволяя противнику перевести дыхание. Кровь летела на снег, и каждый звон стали в руках Давора был отголоском его ярости. Но под напором бешеных эмоций он заставлял себя сохранять холодный рассудок: враг был опытен, и малейшая ошибка могла стоить жизни.

Иден же двигался как тень — стремительная, безжалостная. Он видел поле боя глазами Филиппа, словно друг всё ещё был рядом и подсказывал ему. Принц резко сменил угол атаки, использовав манёвр, которому когда-то научил его Филипп.

Лезвие нашло брешь. Крик боли вырвался из горла врага, кровь брызнула на снег — но это была лишь первая трещина в его броне.

Иден не остановился. Его удары стали ритмом мести и справедливости. Давор шёл рядом, их движения сливались в единую яростную мелодию — два воина, два брата по оружию, бьющиеся за одного павшего.

С каждым новым ударом противник ослабевал, и вскоре принц увидел свой шанс. Но как только ему казалось, что победу уже можно схватить рукой, как на него нападали солдаты со стороны, усложняя ход битвы, вынуждая его выдохнуться раньше, чем может настичь последний удар.

Заметив это, Давор рванул вперёд, принимая на себя шквал ударов, чтобы отвлечь солдат и дать Идену шанс закончить начатое. Он был весь в крови — своей и чужой, но стоял незыблемо, словно сама гора Вирдумлара. Меч вздымался и падал с неумолимой решимостью, отсекая конечности, рассекал плоть, как лесоруб валит деревья.

Он не просто бился — он бился за павших. За каждого, чьё имя осталось лишь эхом в их памяти. За Филиппа, чья тень будто двигалась рядом, подталкивая к победе.

Но в миг, когда ярость гнала его вперёд, судьба ударила исподтишка. Из гула боя, сквозь крики и звон железа, прорезался роковой свист. Давор только успел увидеть летящий топор. Время сжалось в одно мгновение.

Меч — его верный спутник, продолжение его руки и души — выскользнул вместе с ладонью. Осталась только пустота. Крик, рвущийся из глубины лёгких, был настолько яростным, что заглушил грохот сражения.

Мир качнулся. Адреналин, вместо силы, принёс осознание: он — ранен. И всё же, вместо того чтобы пасть, Давор рывком отскочил в сторону, сдерживая стон и удерживая равновесие. Снег под его ногами тут же окрасился алым, но он оставался на ногах, глаза горели.

Вокруг бушевала резня — гул стали, запах крови, вонзавшийся в лёгкие. Лица друзей и врагов смешивались в кровавом тумане, но одно оставалось неизменным: в груди Давора жила ненависть, а в сердце — долг. Он сражался не за себя, а за тех, кто уже не мог подняться.

Сжимающим симптомом остроты мысли, Давор подождал момент, когда враг отвлекся, выставив защиту. Собравшись с силами, он затянул руку ремнем, и попытался вновь поднять меч, но на этот раз левой рукой.

Иден почувствовал, как адреналин выжигает изнутри, делая каждое движение резким и точным. Он мельком взглянул на Давора — тот, едва держась на ногах, всё ещё отражал удары, и это упрямство словно подстегнуло принца. Раздумья кончились. Он бросился на ближайшего врага.

Звук металла о металл раздавался вокруг, словно симфония войны, а сердца воинов стучали в унисон с ритмом сражения. В последний момент Иден уклонился от удара, который был направлен на его шею, оставив лишь неглубокий порез, и ответным ударом направил меч прямо в сердце противника. Сжимающийся крик врага, последовавший за этим, был музыкой, которую он долго ждал услышать.