Книга Хризолит и Бирюза, страница 64 – Мария Озера

Мягко развернув меня к зеркалу, он раскрыл футляр. Внутри лежало бриллиантовое колье — изящное, переливчатое, как капля росы в лучах утреннего солнца.

— Тебе нужно научиться принимать подарки, — продолжил Лоренц, застёгивая украшение у меня на шее. — И понимать: ты не обязана ничего давать взамен. Это не значит, что ты кого-то не ценишь или не любишь. Просто… если человек хочет сделать тебе подарок — значит, он хочет, чтобы ты приняла его. С благодарностью. С пониманием, что ты дорога ему.

Я смотрела на колье в зеркале. Камни холодили кожу, лаская ключицы, и я на мгновение забыла, как разговаривать. Всё, что смогла вымолвить:

— Оно бесподобно.

— Как и ты, Офелия, — прошептал он.

По телу пробежали мурашки от прикосновения губ мужчины к моей шее. Теперь я четко видела за собой высокого и статного мужчину, расплывающегося в довольной улыбке янтарных глаз.

Лоренц — не друг. Он хищник, голодный лев, обитающий в сердце дремучих лесов, ждущий момента, чтобы сделать свой прыжок.

Каждое его слово звучало как мелодия, заставляющая мою душу дрожать. Взгляд его мог пронзить необъятные глубины, и я чувствовала, как тонкие нити некой близости сплетаются вокруг нас.

Тело отказывалось поддаваться воле разума, разум отказывался осознавать, что это все происходит взаправду. Лоренц шагнул ближе, со спины я чувствовала, как его тепло словно обволакивало меня, вытягивая из повседневности. В его глазах отражался свет мерцающих камней, и казалось, будто он тоже стал частью этой волшебной атмосферы.

— Узнав, что на сегодняшний вечер ты занята Ниваром и наденешь платье от него, я решил, что не хочу, чтобы ты полностью принадлежала ему, — Лоренц поправил волосы у меня на плече.

В его голосе не было ни ревности, ни мольбы — только уверенность человека, привыкшего добиваться своего. В глазах вспыхнула жажда битвы, и я поняла: отступать он не собирался.

Как он об этом узнал, оставалось загадкой. Но я уже начинала привыкать к тому, что аристократам, даже тем, кто вышел из Нижнего города, не писаны ни законы, ни совесть.

Я не ожидала, что его подобный жест окажется таким мягким. Почти бережным. Это не был порыв собственника, не игра на публику. Это было что-то тёплое, искреннее. И сердце — словно вздрогнуло, отбросив броню, к которой я так долго привыкала. По телу прошёл лёгкий морозец, как утренний иней по тёплой коже.

Лоренц смотрел на меня пристально, почти бездвижно. В этом взгляде не было притворства — только ожидание. Будто ответ, который он искал, мог быть найден лишь в моих глазах.

— Знаете, граф, — сказала я, стараясь удержать лёгкость и игривость в голосе, — ваши сердечные муки, конечно, весьма лестны… но абсолютной верности я пообещать не могу.

Он наклонился ближе. Я уловила знакомый древесный аромат с тёплыми кожаными нотками и лёгкий оттенок свежевыжатого лимона — запах, который, казалось, прочно прилип к нему, как его наглость.

— Я и не прошу, — произнёс он почти шёпотом, и я застыла. — Но мне хочется, чтобы ты знала: я намерен забрать всё твоё внимание. Так, чтобы у тебя просто не осталось времени ни на кого другого.

Мгновение напряжённой тишины растянулось между нами. На его губах заиграла еле заметная улыбка — не насмешка, не торжество, а что-то мягкое, почти невесомое. Я вдруг почувствовала, что стала частью чего-то большего, чем простая игра в ревность. Сегодня ночью — я буду центром его вселенной. Даже если рядом окажется другой мужчина.