Книга Хризолит и Бирюза, страница 65 – Мария Озера

Щёки вспыхнули от близости, сердце испуганно заколотилось, словно выдавая мои мысли. Лоренц, казалось, заметил это и, всё с той же ленивой теплотой, отпустил меня, вальяжно опускаясь на диван возле окна.

— Так вот, значит, какая ты, — протянул он, проводя по мне взглядом с головы до ног.

Я стояла, не двигаясь, и не знала, куда деться от смущения, чувствуя себя маленькой дурочкой. А он тем временем продолжал:

— Ты такая… — он сделал паузу, словно подбирая точное слово, затем сложил руки, будто надувая невидимый пузырь, и, легко дунув на него, «отпустил» в воздух. — Ты просто… лёгкая.

В его голосе звучала странная искренность, будто он и сам только сейчас это осознал.

Я сдержанно вздохнула, пытаясь подобрать ответ, но слова застряли где-то в горле.

— Лёгкая? — переспросила я с лёгким недоверием, поворачиваясь от зеркала. Ладони машинально сжали распущенные волосы. — Это что, комплимент или ирония?

На его лице снова появилась знакомая игривая улыбка.

— Зависит от точки зрения. Лёгкость — это тоже сила. Но лишь тогда, когда ты умеешь ею владеть. А ты, — он лениво поднял указательный палец, нацелив его прямо на меня, — ты этой силой обладаешь.

Я на мгновение заколебалась. Его слова вдруг прозвучали серьёзно, даже весомо. Но следом закралось подозрение — а не играет ли он со мной, как всегда со всеми?

— Ты слишком много говоришь, — бросила я, стараясь спрятать смущение за иронией.

Лоренц с усмешкой запустил пальцы в волосы, не отводя от меня взгляда. В его глазах всё ещё плясала игра, но в ней появилась странная теплая глубина.

Я повернулась, и в этот момент заметила, как его взгляд скользнул вниз — к моей коленке.

— Птичка, а это что такое?

Вся лёгкость мигом испарилась. Вместо неё поднялась знакомая волна раздражения — эхом от той самой утренней ситуации. Я не хотела рассказывать. Не хотела грузить его этим. Но и держать всё внутри не могла.

Мои брови сдвинулись к переносице — негодование затопило лицо, будто всё только начиналось.

— Я была в Нижнем городе вчера утром, как и обещала господину Циммермаху, — начала я, опускаясь в кресло напротив Лоренца. Пальцы машинально скользнули к колену — я осторожно коснулась ранки, вспоминая, как снимала с неё окровавленный чулок. Неприятное ощущение прилипшей ткани до сих пор отзывалось в теле. Коленку саднило чуть ниже перевязанного места.

— Наконец-то мне удалось увидеть ребят, которых так любезно выделил директор. И, если честно… — я вздохнула и развела руками, — я в замешательстве.

Оживлённо жестикулируя, я начала пересказывать Лоренцу всё, что узнала: рассказала о каждом из учеников, что понравилось, что вызвало новые вопросы, поделилась впечатлениями о школе и мелочами своего вчерашнего путешествия.

Я изо всех сил старалась обойти стороной историю с двумя сыновьями моей бывшей арендодательницы, но попытка провалилась — Лоренц прервал меня на половине рассказа и серьезно спросил, расставляя акцент после каждого слова:

— Что. Это. Такое?

Он наклонился вперёд, словно собирался коснуться моей коленки, но сдержался.

— Я наткнулась на двух… идиотов, — процедила я, сжав губы в тонкую линию. — Я задолжала им за аренду. Ну и сказала пару слов… не слишком ласковых.

Я закатила глаза, стараясь придать ситуации лёгкость, но Лоренц уже был не в настроении для иронии. Его зрачки сузились, взгляд потемнел, как небо перед грозой. Он молчал, и это молчание делало воздух в комнате ощутимо плотным, почти удушливым.