Книга Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух, страница 91 – Вера Ширай

Толпа, следившая за поединком с затаённым вниманием, ахнула. На миг повисла тишина — будто воздух выдохнули разом. А затем, с противоположной стороны, раздались смех и насмешки. Люди герцога, что с самого начала наблюдали за тренировкой, уже не скрывали своего веселья — они потешались над юным лордом, словно это был цирковой номер, а не оружейный поединок.

— Сначала нужно тренировать силу и выдержку. Ты еле-еле держишь меч на вытянутой руке. Первое время тренируйся без шлема, это знают все, не блокируй себе обзор с разных сторон. — четко и ясно герцог по привычке отчитывал очередного юного рыцаря. — Но если ты так бережёшь своё лицо, юноша, может, и от юбки матери отходить не следовало? — решил подшутить и герцог.

Но тут случилось то, чего не ожидал никто из армии герцога.

Юноша медленно отдышался и начал было привставать. Как сэр Алдред вышел из оцепенения, посмотрел на лежащего под ним юношу и, побелев лицом, медленно опустился на одно колено. Его щит глухо стукнулся о землю.

— Миледи... — очень тихо выдохнул он. — Простите...

Все вокруг застыли, будто время оборвалось. Даже конь герцога, до того фыркавший и переминавшийся с ноги на ногу, замолчал.

Леннокс, сидящий у стены, поднялся с лавки, не сдерживая своего волнения. Его лицо побелело. Он не мог скрыть своих эмоций.

— Что за... — пробормотал герцог, спрыгивая с седла. Он подходил к арене, чувствуя, как в груди медленно нарастает злое, тягучее предчувствие.

На земле, тяжело дыша, скинув шлем и выпуская сбившиеся волосы из под маски, лежала его жена.

Герцог застыл на месте, словно его пронзила та самая стрела с Востока, только теперь — в самое сердце. Его жена. Его герцогиня. Лежала на спине, залитая потом и пылью, с выбившимися из-под шлема тёмными прядями, и смотрела на него снизу вверх, всё ещё тяжело дыша, но уже поднимаясь на локти.

— Боюсь моему мужу не понравятся, если я перестану заботится о том, как я выгляжу, и сколько шрамов покрывает мое лицо. А юбки матери мне ни к чему, своих достаточно. — ответила с вызовом герцогиня.

А дальше, словно герцога не существовало вовсе, обратилась к начальнику охраны:

— Ну хватит вам, сэр Алдред, я сама отвлеклась, подайте руку. — сказала герцогиня, все также лежа на локтях, но протягивая руку главному стражу.

Сэр Алдред опустил голову, в глазах — тревога и чувство вины. Он явно понял раньше всех, что он только что ударил герцогиню на глазах у ее мужа. Леннокс, приблизившись к герцогине, хотел что-то сказать, но Феликс поднял ладонь, требуя тишины. У арены воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь шорохом пыли и шумным дыханием герцогини.

Герцог смотрел на неё сверху вниз, и его тень накрывала её, как штормовое облако — тёмное и тяжёлое. Он злился. Его гнев пульсировал под кожей, но под ним — нечто большее: растерянность, уязвлённая гордость и необъяснимое восхищение.

Герцогиня лежала на краю тренировочного помоста как королева, которую и в грязи не запачкаешь. Не сбитая с толку, не испуганная. Она с гордо поднятой головой посмотрела на него снизу вверх и, не моргая, сказала:

— Я могу провести на этом помосте весь день, но предпочла бы помыться и встретить мужа с должными почестями. Вы не возражаете?

В груди герцога что-то дрогнуло. Как будто весь долгий путь домой, раны, кровь и тревожные письма — всё схлопнулось в этой фразе. Она держалась как равная. Или даже выше.