Книга Черный крестоносец, страница 207 – Алистер Маклин

Некоторое время я наблюдал это зрелище, пока не осознал, что по спине барабанит дождь, а плечи промокли насквозь. Вдобавок, даже если у человека проблемы с головой, таращиться на него все же невежливо. Поживи я подольше в уилтширской глуши, я бы, может, тоже стал прыгать под дождем на одной ноге. Не отрывая взгляда от этого видения, я быстро сел на водительское сиденье, закрыл дверцу, и лишь тогда до меня дошло, что цель прыгуна заключалась не в том, чтобы продемонстрировать общий уровень полоумия в сельской местности. Ему нужно было отвлечь внимание от происходящего у меня за спиной: в задней части машины кто-то, пригнувшись, сидел на полу.

Я услышал шорох, хотел обернуться, но опоздал: дубинку уже занесли над моей головой. Моя левая нога все еще находилась справа от рулевой колонки, и в любом случае человек сидел слева от меня, в слепой зоне. Удар пришелся по затылку, чуть ниже левого уха, – настолько сильный и точный, что я, практически не почувствовав боли, потерял сознание.

Было бы неверно сказать, что я очнулся. «Очнуться» означает быстро совершить однонаправленный переход из беспамятства в сознание, мое же перемещение через пограничную зону между этими состояниями ни быстрым, ни однонаправленным не назовешь. На мгновение я смутно ощущал, что лежу на чем-то жестком и мокром, потом вновь отключался. Измерить продолжительность периодов забытья было нечем, да и с часами мой затуманенный мозг все равно разобраться не смог бы. Постепенно проблески сознания становились все дольше и дольше, пока темнота не отступила совсем, однако, по-моему, это никоим образом не улучшило ситуацию. Способность воспринимать действительность вернулась вместе с сильнейшей болью: мою голову, шею и правую половину тела будто сдавило огромными тисками, рукоять которых безжалостно затягивал какой-то великан. Я чувствовал себя как перемолотое комбайном пшеничное зерно.

С трудом открыв здоровый глаз, я скосил его и отыскал источник тусклого света – забранное решеткой окно в стене, под самым потолком. Я находился в каком-то погребе или полупогруженном в землю подвале, как в доме Чессингема.

Я не ошибся: пол действительно был жесткий и мокрый – шероховатый, неотделанный бетон с лужицами воды. Злоумышленник намеренно выбрал бо`льшую из всех луж и бросил меня в самую ее середину.

Я лежал на полу в скрюченной, неудобной позе: вроде бы и на спине, но одновременно завалившись на правый бок, с заведенными за спину руками. Сначала я не мог сообразить, по какой причине мне так неудобно, но догадался, когда попробовал изменить положение. Кто-то очень умело связал мне руки за спиной, и по тому, как затекли предплечья, можно было предположить, что узлы затянуты весьма неслабо.

Я попытался подтянуть под себя ноги и сесть, но не вышло: ноги не двигались. Тогда, пользуясь их неподвижностью, я поднял туловище, подождал, пока исчезнут искры перед глазами, и увидел, что ноги не только перемотаны у щиколоток, но и привязаны к металлической стойке винного стеллажа, протянувшегося практически вдоль всей стены ниже окна. Оказалось, меня связали плетеным полиэтиленовым шнуром. Более наглядного подтверждения, что действовал профессионал, просто быть не могло. Такой провод не перекусить и горилле, а с узлами справятся только мощные кусачки – пальцами такие ни в жизнь не распутать.