Книга Черный крестоносец, страница 432 – Алистер Маклин

– Боже всемогущий! – Его голос лишь немногим не дотягивал до визга. – Двери заперты! Снаружи!

Тем временем в офицерском салоне шестеро мужчин и женщина, практически парализованные ужасом, совершенно бессильные чем-либо помочь, продолжали наблюдать за оторвавшимися вагонами, которые уже миновали четверть виража на перевале Висельника, удалившись от состава более чем на милю, и всё продолжали немилосердно ускоряться, пугающе раскачиваясь до такой степени, что колеса различимо отрывались от рельсов.

– Девлин! – вскричал вдруг Клермонт. – Тормозильщик! Почему, ради всего святого, он ничего не предпринимает?

Та же мысль, хотя, как и следовало ожидать, с еще большей настойчивостью, пришла в голову и сержанту Беллью.

– Тормозильщик! Тормозильщик! Почему он ничего… Да чем он там занят, во имя всего святого!

По проходу неистово раскачивающегося и трясущегося вагона он пробежал к задней двери, его задача облегчалась тем обстоятельством, что центральное пространство вагона было пустым, поскольку почти все солдаты с искаженными от ужаса лицами облепили окна. Завороженные размывающимся от скорости пейзажем снаружи и отрешенные в своем шоковом состоянии, они уже безвольно смирились с неизбежным.

Оказавшись у цели, сержант отчаянно и совершенно безрезультатно подергал ручку. Эта дверь тоже оказалась заперта. Тогда он вытащил свой кольт и выстрелил, прицелившись чуть наискось от ручки. И затем произвел еще три выстрела, не обращая внимания на два рикошета, убийственно просвистевших через вагон, – к этому времени рикошеты представляли собой отнюдь не самую смертельную опасность. После четвертого выстрела дверь наконец-то поддалась мощному натиску сержанта.

Едва он ступил на заднюю площадку, как его чуть не сбросило потоком воздуха, уже набравшим практически ураганную силу, вдобавок вагон очень сильно кренился. Спасаясь, сержант вцепился в перила обеими руками, и револьвер, который он сжимал в правой, кувыркаясь, улетел прочь.

Беллью самоубийственно рисковал, но скоропостижная смерть от самоубийства ничем не отличается от скоропостижной смерти от внешних причин. Сержант прыгнул на переднюю площадку тормозного вагона, схватился за перила и, оказавшись в относительной безопасности, взялся за ручку двери. Он дергал, нажимал и тянул за нее изо всех сил, однако и эта дверь – увы, вполне предсказуемо – была заперта. Прижавшись лицом к стеклу на ней, сержант вгляделся внутрь, и его глаза округлились, а лицо застыло в маске полнейшего и безысходного отчаяния от истины, раскрывшейся слишком поздно.

Массивное тормозное колесо так и стояло на положенном месте в конце вагона, вот только никто не приводил его в действие. Девлин, рука которого сжимала раскрытую Библию, лежал на полу лицом вниз, рядом со своей импровизированной постелью, а между его лопатками торчала рукоятка ножа.

Беллью в ужасе отвернулся и уставился почти недоуменно на заснеженные сосны вдоль пути, на головокружительной скорости сто миль в час размазывающиеся в сплошное пятно. Он перекрестился, чего не делал с самого детства. Страх с его лица исчез, сменившись обреченностью и принятием неизбежности смерти.

В офицерском салоне семеро наблюдателей в ужасе безмолвствовали, ибо говорить было нечего. Подобно Беллью, хотя и с совершенно иным восприятием, они тоже безропотно приняли неизбежность гибели.