Книга Черный крестоносец, страница 470 – Алистер Маклин

– Тупицы! – вскричал он. – Тупицы! Почему они не останавливаются? – Вождь вскочил на ноги и замахал рукой, но поезд продолжал двигаться, и тогда Белая Рука отдал приказ: – За мной!

Его воины оставили укрытие и устремились к железной дороге со всей скоростью, какую только позволяла заснеженная галечная поверхность склона. Дикин снова аккуратно прикрыл дроссель, совсем чуть-чуть.

О’Брайен, Пирс, губернатор и Генри опять прильнули к окну, уже с некоторой тревогой, вполне простительной в данных обстоятельствах.

– Белая Рука! – ахнул Пирс. – Белая Рука со своими воинами! Господи, что все это значит?

Он бросился на заднюю площадку, остальные поспешили за ним. Едва лишь они там оказались, поезд замедлился еще больше.

– Сейчас можно выпрыгнуть, – предложил Фэрчайлд. – Белая Рука прикроет нас и…

– Идиот! – Если у Пирса ранее и оставалось хоть какое-то почтение к губернатору, то к этому моменту оно практически иссякло. – Именно этого он от нас и хочет! Вы хоть представляете, сколько еще до форта? – Он неистово замахал рукой индейцам и несколько раз ткнул пальцем в сторону паровоза. Белая Рука ответил утвердительным жестом, развернулся и что-то прокричал своему отряду. Десятки винтовок немедленно взяли локомотив на прицел.

Как только по корпусу кабины ударил град пуль, Дикин бросился на пол. Затем, улучив момент затишья, рискнул быстро выглянуть через дверной проем. Индейцы на бегу перезаряжали винтовки и явственно нагоняли поезд. Джон вновь слегка ослабил давление с помощью дросселя.

– Да какого черта Дикин творит?! – со все более возрастающей тревогой воскликнул О’Брайен. – Он же запросто может оставить их позади, если…

Они с Пирсом уставились друг на друга.

Клермонт, благополучно достигший леса, быстро и тихо перемещался между соснами. Он описывал дугу, чтобы подобраться к часовым с тыла, нисколько не сомневаясь, что те расположились на нижней границе бора и сейчас наблюдают за погоней в долине, а значит, стоят к нему спиной. Судя по неумолимому выражению лица, полковник совершенно не испытывал угрызений совести по поводу предстоящего расстрела ничего не подозревающих людей со спины. С учетом множества жизней на кону, не говоря уже о целом состоянии в слитках и обо всех его недавно погибших подчиненных, всякие рассуждения о честной игре представлялись ему неуместными.

Лошадей в общей сложности оказалось около шестидесяти, и ни одна из них не была спутана или привязана. Индейцы дрессировали своих лошадей столь же умело, как и кавалерия Соединенных Штатов. Клермонт выделил трех животных, которые показались ему самыми подходящими, – остальных он обратит в паническое бегство – и медленно двинулся через табун. Лишь некоторые лошади равнодушно поглядывали на него, остальные совершенно не обращали на чужака внимания и при этом не издавали ни звука; несмотря на густую шерсть, всем им куда больше досаждал крепкий мороз.

Часовые – их было двое – действительно стояли на самом краю леса, как раз за последней из лошадей, и вслушивались в беспорядочную пальбу в долине, то и дело переглядываясь друг с другом. Благодаря заглушающему действию снега, непрекращающемуся беспокойному топтанию лошадей и полной поглощенности индейцев сражением почти в двух милях от леса, Клермонту удалось незаметно подобраться к массивной сосне в двадцати футах от часовых. На такой короткой дистанции использование винтовки показалось ему излишним. Он тихонько приставил ее к стволу дерева и достал кольт.