Книга Черный крестоносец, страница 50 – Алистер Маклин

– Большое спасибо вам обоим за то, что привели моего мужа домой. Так любезно с вашей стороны. Я не сомневаюсь, что это была случайность. Спокойной ночи.

Такой ответ просто не оставлял маневра для продолжения разговора, поэтому они ушли, выразив надежду, что завтра мне станет легче. Свои истинные мысли эти двое оставили при себе, и к тому же они забыли уточнить, как сломанная кость может срастись за одну ночь. Секунд десять Мари смотрела им вслед, а затем прошептала:

– Он… он такой страшный, правда? Как будто явился из тьмы веков.

– Красавчиком его не назовешь. Испугалась?

– Нет, конечно.

Мари еще несколько секунд простояла неподвижно, вздохнула, повернулась и села на край моей кровати. Некоторое время она смотрела на меня, как человек, сомневающийся или пытающийся принять какое-то решение, потом положила свои холодные ладони мне на лоб, провела кончиками пальцев по волосам и, поставив ладони на подушку по обе стороны от моей головы, оперлась на них. Она улыбнулась, но ее улыбка была невеселой, а карие глаза потемнели от тревоги.

– Мне так жаль, что с тобой это случилось, – тихо проговорила она. – Очень больно, Джонни?

Она никогда не называла меня так раньше.

– Ужасно.

Я обхватил ее одной рукой за шею и притянул к себе, пока ее голова не коснулась моей подушки. Мари не сопротивлялась. Судя по всему, она еще не оправилась от потрясения, вызванного знакомством с Хьюэллом. А может, просто решила пойти на поводу у больного. Ее щека была нежной, как лепесток цветка, от нее пахло солнцем и морем. Я прижался губами к ее уху и прошептал:

– Сходи посмотри, действительно ли они ушли.

Она замерла, словно дотронулась до оголенного провода, затем быстро оттолкнулась от кровати, встала и заглянула сквозь щели в шторе.

– Они оба сейчас в гостиной у профессора, – сказала Мари тихим голосом. – Ставят на место сейф.

– Погаси свет.

Мари подошла к столику, закрутила фитиль, прикрыла ладонью стеклянный колпак и дунула. Комната погрузилась во тьму. Я быстро сел на кровати, отодрал несколько ярдов медицинского пластыря, которым они обмотали шину и лодыжку, и тихо выругался из-за того, что он сильно прилип к коже. Отложив шину в сторону, я встал и попробовал попрыгать на правой ноге. Прыгал я почти так же хорошо, как и раньше, только большой палец немного болел – он принял на себя основной вес сейфа, когда согнулась подошва. Я попрыгал еще немного – все было в порядке. Тогда я сел и начал надевать носок и ботинок.

– Что ты делаешь? – спросила Мари, и я не без сожаления констатировал, что в ее голосе больше не слышалось такого же тихого участия, как прежде.

– Решил кое-что проверить, – тихо ответил я. – Похоже, моя старая добрая нога еще немного послужит мне.

– Но кость… я думала, ты ее сломал.

– Вот такое быстрое естественное восстановление.

Я подвигал ногой в ботинке и ничего не почувствовал. Затем рассказал ей о случившемся.

– Тебе доставляет удовольствие дурачить меня?

Я уже привык к женской несправедливости и не стал обращать внимание на этот вопрос. Мари умная и должна понять свою неправоту, по крайней мере, когда немного остынет. Зачем ей нужно остывать, я не знал, но, если ее температура немного опустится, она осознает, каких весомых преимуществ я добился, убедив всех, что не смогу самостоятельно передвигаться.