Книга Преступление в Блэк-Дадли, страница 147 – Марджери Аллингем

Миссис Уайброу представляла собой домохозяйку старой закалки, так что окорока ее собственного копчения уже висели на центральной балке высоко над головами собравшихся. В зале стояла пивная бочка, а на широком очаге кипели большие котлы с водой.

Экономка миссис Уайброу и Кадди были сестрами; обе еще девочками заступили на службу в семью Пейджет и считали себя ее частью. Сейчас, поспевая раздавать большие белые кружки пива, ломти домашнего хлеба и желтого сыра, они выглядели удивительно похожими с их седеющими волосами и накрахмаленными фартуками, шуршащими при движении.

Джордж и Генри сидели бок о бок на лучшем месте, как и подобало Джорджу по статусу. Генри был моложе брата примерно на год. Он значительно меньше гордился собой, чем брат, и был отмечен печатью угрюмости, которая в сочетании с его природным косноязычием придавала ему некую отстраненность. Внешне же он смотрелся как самый обычный старик, с козлиной бородкой вместо округлой, которую не носил из уважения к Джорджу, мягкими карими глазами и время от времени довольно глуповатой улыбкой.

Мистер Кеттл, почтмейстер, пришедший позже остальных, сидел в отдалении от всех и выглядел заметно усталым. Пиво он пил из стакана, что, как он считал, делало напиток более благородным. На его голове был котелок, а шея укутана широким шарфом в серо-белую полоску.

– Он похож на старого барсука, – вполголоса заметил Джордж, обращаясь к Генри.

Замечание было достаточно громким, чтобы достичь ушей мистера Кеттла, но тот никак не отреагировал, оставаясь величественно отчужденным.

Один из парней семейства Брум – большой рыжеволосый увалень с золотистой щетиной на подбородке – повторил шутку Джорджа, и вся компания дружно заржала. Джорджу это очень польстило. Он считал, что остроумие – одна из его самых сильных сторон.

– А вот если бы ты нашел след иностранца, вместо того чтобы бахвалиться, у тебя было бы что сказать мистеру Джайлзу, когда он придет, – резко осадила его Кадди, отказавшись от фирменного акцента ради родного наречия. – Я видела, как он и мистер Марлоу шли мимо минуту назад.

На компанию, стоило им вспомнить случившееся, навалилось уныние.

– Я взял с собой старого пса, – заметил один из Брумов, огромный, косоглазый парень с рыжими усами. – Он ничего не нашел. Только и вел меня обратно к моему собственному дому.

– Старая собака идет по запаху, – с презрением бросил Джордж, и снова раздался смех.

Кадди грохнула фарфоровой кружкой по столу, ее доброе морщинистое лицо побледнело от гнева.

– Мне стыдно за вас! – сказала она, повысив голос. – Неужели никто не понимает, что иностранный джентльмен пропал? А вы сидите здесь, пьете и смеетесь, глупея с каждой минутой!

– Он не иностранец, – возразил Джордж. – Он говорит на том же языке, что и я.

– Любой, кто родился не здесь, – иностранец, не так ли? – подал голос мужчина с рыжими усами, злобно прищурившись на мистера Кеттла.

– Другой джентльмен, который приехал сегодня днем, был настоящим иностранцем, – вклинился Генри без помощи Джорджа. – Он едва мог понять, что я ему говорил. Разозлился на меня страшно. Такая умора!

– Этим ты не поможешь, – быстро проговорила Кадди. – Вот и хозяева идут.

Ее острый слух уловил звук голоса Джайлза в коридоре, и разговор немедленно стих, так что, когда щелкнула деревянная щеколда, на кухне воцарилась полная тишина. Джайлз вошел в комнату, Марлоу – за ним. Они тоже обходили округу всю ночь и сейчас выглядели бледными и встревоженными.