Книга Преступление в Блэк-Дадли, страница 307 – Марджери Аллингем

– Действительно, прекрасно аргументированное предположение, – заметил Кэмпион, складывая газету. – Попомните мои слова, Вэл: мы оглянуться не успеем, как старина Праудфут станет сержантом. И поделом ему, как выражаются уличные ораторы. – Он вытянулся в шезлонге и заложил руки за голову.

В то чудное солнечное утро все четверо – Кэмпион, Вэл, Пенни и Бет – сидели под деревьями на краю лужайки. После событий, так искусно описанных в прессе, минуло несколько дней. Пережитые приключения не прошли для молодых людей бесследно, но напряжение спало, все расслабились и отдыхали.

Вэл со дня совершеннолетия изображал человека солидного. Он, как выразилась его сестра, стал взрослым.

Пенни и Бет, совершенно счастливые, похожие на школьниц, полулежали в удобных креслах, подставив вытянутые руки и ноги солнечным лучам, пробивавшимся сквозь листву.

Один лишь Кэмпион сохранил на себе следы битвы. На его лице еще не зажили рубцы от ударов хлыста, но в целом вид у него был даже более довольный и глуповатый, чем обычно.

– И насчет цыган они здорово сообразили. – Пенни подняла с травы газету и прочла: – «Предполагается, что какие-то бродяги напали на цыган, которые самовольно расположились табором на пустоши. Бродяги исчезли, а несколько раненых цыган теперь находятся в полицейском лазарете». Альберт, я уверена, это вы постарались. Подумать только, все кончилось благополучно. – Она глубоко вздохнула. – Когда вспоминаю случившееся, понимаю: вы спасли нас, как тонущих котят.

– Я сам был как котенок, – с чувством возразил Кэмпион. – Настоящий герой – профессор Кэйри. Лагг составляет иллюстрированное благодарственное письмо, каковое мы тому и вручим. Начинается со слов: «Достопочт. сэр и проф.». Лагг припоминает все умные слова, которые только слышал, сидя на скамье подсудимых, такие как «моральное разложение», «вырождение», «неслыханная порочность», и подбирает к ним антонимы. Выдающийся будет документ. Быть может, профессор подарит вам на свадьбу копию.

Последние слова предназначались Бет и Вэлу, которые беззастенчиво держались за руки. Они улыбнулись друг другу, а Кэмпион продолжил:

– Если бы не он, то сейчас мистер Альберт Кэмпион фигурировал бы в новостях совершенно в ином качестве, а какой-нибудь коронер, более суровый, чем наш доктор Кобден, рассуждал бы о том, как опасно шастать по чужим конюшням. Профессор – крепкий парень, как говаривали у нас в Легионе. Кстати, ваши отцы поладили?

– И преотлично, – улыбнулась Пенни. – Вчера, когда я проходила мимо окна библиотеки, видела милую картину. Они там уединились, чтобы обсудить страшные тайны археологии. Я иду, смотрю: у открытого окна – два кресла, над ними – колечки дыма, папа погрузился в «Нью-Йоркер» с вульгарной девицей на обложке, а профессор наслаждается «Панчем». Так трогательно.

– Ну да, руки пожмем через океан, и все такое, – сказал Кэмпион. – Того и гляди зазвенят серебряные колокольчики.

Бет рассмеялась:

– Так здорово, что они простили друг другу и цыган, и выходки тети Ди.