Книга Последнее дело Холмса, страница 36 – Артуро Перес-Реверте

– Да, конечно. А зачем, можно узнать?

– Хочу прогуляться.

– Вернетесь в павильон?

В ответ я чуть заметно улыбнулся, сохраняя должную таинственность:

– Может быть.

– Сейчас?

– Да.

Хозяйка быстро обвела взглядом салон:

– Разумеется, вы можете побывать там когда угодно… В конце концов, вы…

Она запнулась, глядя на Фокса, Малербу и Нахат, наблюдавших за нами со своих мест.

– Все по-прежнему единодушны по этому вопросу?

– Вроде бы да.

Она прикоснулась к своим кольцам на правой руке:

– Невероятно, как действует миф на воображение людей…

Я изобразил улыбку.

– Мне кажется, они успокаиваются при виде того, как вы занимаетесь расследованием, – добавила хозяйка. – Даже меня это не миновало. Я сама поверила, что вы ведете расследование не понарошку.

– Магия кино, – насмешливо отозвался я.

– Несомненно.

– Хотя это не имеет даже самого отдаленного отношения к официальному следствию, – заметил я, не сгоняя с лица любезную улыбку.

– Разумеется. Я держу связь с полицией Корфу.

– Ожидается ли улучшение погоды?

– Пока нет. – Она чуть помедлила. – Только там, в павильоне, прошу вас, ничего не…

И осеклась. Потом протянула мне ключ:

– Дверь заперта.

– Давно ли?

– С той минуты, как доктор Карабин завершил второй осмотр. Завершил и запер.

Я взял из ее руки ключ – железный, с такими же бородками, как у всех ключей в отеле, но только без гравировки с номером комнаты. И сунул в карман, где лежал жестяной портсигар – пустой, потому что последнюю сигару я только что выкурил.

– Не беспокойтесь. Уходя, запру дверь и ничего там не трону. Просто погляжу.

Мадам Ауслендер еще миг пребывала в сомнениях. Глядела на карман, куда я положил ключ.

– Фонарь в зеркальном шкафу, – наконец решилась она. – Возле гардероба в холле.

– Спасибо.

Когда она отошла, я заметил, что Пако Фокса стоит за мной и слушает наш разговор. Я и не заметил, как он подошел.

– Про оборванную веревку вы не сказали, – сказал он.

Я смотрел, как мадам Ауслендер пересекает холл, направляясь к своему кабинету.

– И она тоже.

– Она могла и не знать.

Я медленно кивнул. Потом подошел к зеркальному шкафчику и там среди прочего нашел хромированный фонарь. Фокса следовал за мной.

– Элементарно, – сказал он.

Я с любопытством взглянул в его улыбающееся лицо и спросил себя, кому из нас двоих ситуация доставляет большее удовольствие. И ответил:

– Показательная деталь.

Мы шли по саду, не зажигая фонаря, потому что все было прекрасно освещено выкатившейся на небо луной, и казалось, что с помощью фильтров белым днем идет съемка ночной сцены. Вот стих монотонный рокот генератора, и настала полнейшая тишина: кроны олив виднелись в лабиринте серебристого света и тени, цикады замолкали при нашем появлении и возобновляли свои песни, когда мы проходили мимо. За деревьями слева высилась темная громада холма, защищавшая нас от шторма, который продолжал бушевать вокруг острова.

– Не хватает только собачьего воя где-нибудь вдалеке, – заметил Фокса.

– Это был последний фильм, где я сыграл Холмса, – ответил я не сразу, а сделав еще несколько шагов.

– И вероятно, лучший.

– Нет. Лучшим был первый, «Скандал в Богемии», поставленный Монтэгю Блейком. «Собака Баскервилей» уступает ему.

– А-а, да. Великолепный фильм… – Он помедлил, вспоминая. – Там была эта актриса… Как же ее?..

– Кей Фрэнсис.

– Да-да. Превосходно сыграла Ирэн Адлер.