Книга Последнее дело Холмса, страница 72 – Артуро Перес-Реверте

Он сделал паузу, давая мне возможность продолжить, но я ею воспользовался не сразу. От нестерпимого желания выпить пекло в груди. Я с усилием сосредоточился на собственных словах.

– В обоих случаях убийца продемонстрировал поистине дьявольскую склонность к игре. И даже к черному юмору.

– Что за хрень ты несешь? – возмутился Малерба.

– Поясните, Бэзил, что вы имеете в виду, – пришел мне на помощь Фокса.

И я пояснил, перечислив признаки и ситуации – трупы в запертых комнатах, записка, обнаруженная в моем номере, нож, подсунутый под дверь. Присутствующих такие подробности ошеломили.

– Почему же вы раньше не сказали? – спросил Клеммер.

– Не хотел сеять панику. Это могла быть шутка дурного тона.

– Какие шутки в нашем положении? Это был бы верх глупости.

– А может быть, твое присутствие провоцирует убийцу? – предположил Малерба.

Я метнул на него враждебный взгляд:

– Не надо вешать на меня всех собак! На остров меня доставила твоя яхта.

Вдруг вмешалась Веспер Дандас, до этой минуты хранившая молчание:

– Быть может, он прав. Вы столько раз играли Шерлока Холмса, что это побудило преступника затеять ту самую игру, о которой вы говорили.

Я заметил, что у нее слегка дрожит подбородок, но она, несмотря на испытание, которому подверглась, сохраняет присутствие духа. И восхитился силой ее характера.

– Может быть… – помолчав дольше, чем было необходимо для обдумывания, сказал я. – Может быть, я если и не впрямую толкнул убийцу на преступления, то невольно подсказал ему, в какую форму их облечь. Или как ими развлечься.

– Да он сумасшедший! – воскликнула Нахат Фарджалла.

Я послал ей печальную улыбку:

– Имея дело с представителями рода человеческого, не следует списывать на безумие то, что можно списать на скотство.

Произнеся эту сентенцию, я заметил на лицах присутствующих почтение. Забавно, подумал я, как остро в определенных обстоятельствах проявляется потребность в чьей-то власти, под кровом которой можно укрыться. В конце концов, человечество – не более чем беззащитные общности, нуждающиеся в том, кто подаст физическую или духовную надежду. Это объясняет многое и в том числе – новейшая история Европы и всего мира это доказывает – многие ужасы.

– На скотство, – повторил я.

И одновременно окинул взглядом – взглядом беглым, незаметным и меланхолическим – шеренги бутылок на полках бара, двоящиеся в зеркалах позади. Во рту и в горле было так сухо, словно их выстлали промокательной бумагой. Я отдал бы все на свете, включая недавно обретенный престиж и статус легендарного сыщика, за коктейль из тех, которые подавал Майк Романофф в своем ресторане в Беверли-Хиллз.

– В настоящее время, – подвел итог верный Фокса, – вы лучше, чем ничего.

Никто не нарушил возражениями более или менее одобрительное молчание. Даже Малерба пересилил себя и промолчал. Но всем видом своим задавал вопрос: «Да что он вам там нарасследует? Я его знаю как облупленного!» Нахат Фарджалла и чета Клеммер приняли выбор. Что же касается Жерара, Эвангелии и Спироса, то они рта не раскрывали и, внимательно следя за своей хозяйкой, вполне удовлетворились ее безмолвным согласием.

– Что нам известно о докторе Карабине? – спросил я мадам Ауслендер.

Она дотронулась до своих колец и слегка пожала плечами:

– Его паспорт, как и ваши, лежит у меня в кабинете. Место рождения – Смирна, возраст – пятьдесят два года, доктор медицины.