Онлайн книга «Последнее дело Холмса»
|
– Да будет вам, Холмс… Я двое суток неусыпно наблюдаю за вами. Не пытайтесь внушить мне, будто вас вся эта история не заводит. Сознайтесь, что это лучше, чем играть главную роль в фильме. Я прямо вижу, как вы дрожите от удовольствия, которое доставляет вам непредсказуемость нашей охоты. И куда девалось бы это удовольствие, будь вы непогрешимо точным, как расписание поездов? Фокса удалился в свой номер, объяснив, что должен подумать и кое-что записать. Посмотрим, как мы справимся с допросом Клеммеров, – пора уже. Я как раз докуривал, собираясь подняться и покинуть террасу, когда появились Малерба со своей дивой. Ни с одним из тех, с кем мне приходилось общаться после загадочной трагедии, произошедшей на Утакосе, не чувствовал я себя так неловко, как с ним. Мы были слишком давно знакомы; он не принимал меня всерьез, я был в этом уверен. Итак, они предстали передо мной в тот миг, когда я собрался уходить. Примадонна – накрашенные ресницы, густо подведенные глаза, сандалии, бледно-лиловая блуза с большим вырезом, плещущая вокруг ног юбка – разместила свою тонкую и томную фигуру на подушках железной скамьи, а Малерба остался на ногах, критически разглядывая меня. Потряхивая принесенным из бара стаканом виски, позванивая кубиками льда. – В чем дело, Хоппи? Тебе взбрело в голову учинить нам допрос? Не обращая внимания на грубость, я тщательно загасил окурок в пепельнице. – Ну, Шерлок, поделись своими выводами. На язвительность тона я ответил укоризной взгляда. – Эдит Мендер и доктор Карабин были убиты. Их смерти, а быть может, и их жизни как-то связаны. В этом нет ни малейшего сомнения. – Ага, Пьетро, а я что говорила?! – воскликнула дива. Не выпуская из руки стакан, Малерба отмахнулся и тем самым дал понять: все, что было или еще может быть ею сказано, – чушь собачья. – Дорогая, не вмешивайся. Все это слишком глупо. Нахат Фарджалла помахала мне ресницами: – Но у него есть… – Не лезь, я сказал! Он глотнул виски, глядя на меня поверх края стакана: – Все это несусветная чушь. Двое суток назад мы были на яхте, а здесь, на Утакосе, оказались по чистой случайности. Мы тут с какого боку? – Да почти что ни с какого, – согласился я. – Тогда скажи, какого… мы с Нахат тут делаем?! Мы про этих людей и это место знаем еще меньше, чем ты. Я холодно взглянул ему прямо в глаза: – Ты знал Кемаля Карабина? – Кого? – Ты слышал кого. Знал его, спрашиваю? – В жизни не встречал. – А Эдит Мендер? – Да твою же мать!.. Ты спятил? Кем ты себя возомнил? Я повернулся к примадонне: – Ты бывала в Смирне? Она смотрела на меня в растерянности: – Никогда, Ормонд. Уверяю тебя. Малерба медленно поднял стакан. Потом задумчиво повел вокруг себя глазами, пока не остановился на оливах в саду. – Ты чересчур серьезно все это воспринимаешь… – Не исключено, – согласился я. – Черт знает что воображаешь о себе. – Может быть. – Хочешь, скажу, что я об этом думаю, Хоппи? Я шевельнулся: – Сделай милость, больше не называй меня так. Он злорадно хохотнул: – Тебя это раздражает? – Да, Пьетро, – терпеливо ответил я. – Ты единственный человек на свете – а я, видит Бог, кое-каких людей знавал, – который меня раздражает. – И сильно? – Порядочно, если начистоту. Тебе бы понравилось, если бы я звал тебя Педрито или Пупсик? Или «трастеверский шакал», как зовут тебя за глаза американские продюсеры? |