Онлайн книга «Последнее дело Холмса»
|
– Нет худа без добра, Хоппи. И знаешь почему? Потому что вся эта катавасия подкинула мне пару отличных идей. Представь: таинственная история в таком месте, где нельзя спрятаться и откуда не удерешь. К примеру, на борту яхты, стоящей на якоре… ну, скажем, у Эоловых островов. Мастрояни будет самое то, как считаешь? А в партнерши ему возьмем хорошенькую блондиночку… как ее? Монику Витти! А можно слепить из этого комедию, такую, знаешь, черную комедию. Тогда на главную роль пригласим Сорди. Что скажешь? А если Альбертоне не загорится – тогда Тоньяцци. В этом случае ставить будут Ризи или Дзампа, они справятся. Все это произносил Малерба по дороге. Я слушал и рассеянно кивал. Мы уже добрались до тропинки, которая вела на холм и к развалинам храма и ушла вправо, прежде чем мы одолели треть пути. Здесь не чувствовалось ни малейшего дуновения. За листвой кипарисов и олив, уже припорошенных пеплом заката, виднелись камни форта. – Что же касается тебя, дружище, – продолжал итальянец, – то, знаешь, я наблюдал за тобой эти дни и окончательно понял: ты обязательно должен сыграть в этом сериале – ну, про знаменитых негодяев. Я повернулся к нему: – Ты ничего не принимаешь всерьез, да? Даже убийства? Фарджалла, став на мою сторону, произнесла с упреком: – Пьетро принимает всерьез только свой бизнес, ты разве не знаешь? Продюсер издал некое ворчание: – Эй, полегче там! Преступление – штука серьезная, без дураков. И мне жалко этих бедолаг – и ее, и его. Но я не могу оценить это изнутри и соотнести с собой… Вы оба понимаете, что я говорю? – А ты, Нахат? – обратился я к примадонне. – Тоже считаешь себя только зрительницей? Последовал прочувствованный театральный вздох. – Я в растерянности… Все это кажется нереальным. Я словно бы среди декораций на сцене, где возникают ситуации и ходят герои. Малерба издевательски захохотал: – Ты могла бы спеть «Vissi d’arte, vissi d’amore»[73], чтобы немного оживить пейзаж. – Как ты груб, Пьетро! – порозовев, отвечала она. – И циничен. И шутка твоя совершенно не смешна. Малерба, не обращая на нее внимания, обернулся ко мне. – В любом случае, – он наставительно воздел палец, – я бы на твоем месте плотно занялся метрдотелем. Этот совет удивил меня. Меж тем мы оставили позади деревья и двигались к развалинам форта, поросшим кустарником. За парапетом виднелось море, а позади и в отдалении – горы Албании, еще освещенные солнцем. Все это напоминало кадр цветного широкоформатного фильма. – А почему Жераром? – спросил я. – Да сам не знаю почему. Манеры у него, как у предателя из фильма. Он тебе не напоминает Клода Рейнса из «Дурной славы»? Поставь его рядом с Ингрид Бергман, и увидишь. – Я с ним уже разговаривал. – Да ну? И что? Я уныло качнул головой. Мы теряли время. На земле среди сорной травы стояла древняя, заржавленная пушка, и я, остановившись, подал руку Нахат, чтобы помочь ей перелезть. Дива, которая, судя по аромату, извела полфлакона «Л’эр дю Тан», не меньше, оперлась на меня несколько сильнее, чем было нужно. И вдруг, напустив на себя таинственный вид, сказала доверительно: – Раз уж Пьетро заговорил о прислуге, значит… – Милая, я же просил тебя, кажется, не встревать! – неожиданно окрысился на нее Малерба. – Досидим здесь, пока не стихнет, и отвалим. |