Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 21 – Джой Моен

– Конечно! Какая чудесная новость! А лошадь? – затаив дыхание, спросила девушка, пододвигаясь ближе к отцу, касаясь пальцами его руки на сгибе локтя.

– И лошадь. Ее зовут Кристель. Красавица, правда? Хочешь, как-нибудь научу тебя ездить верхом? Твоя мама очень любит это занятие, – сказал вампир и рассмеялся собственным словам, вспоминая, как благодаря одной такой прогулке понял, что влюбился в ведьму Элайн Мелтон, обещанную в то время совсем другому мужчине. Вместо слов Зоэ-Моник внезапным порывом прижалась к отцу, обнимая его за шею, чем чуть не сбила с головы шляпу, которую Эгон Гобей успел удержать одной рукой, второй крепко сжимая поводья.

* * *

Фиакр свернул к кварталу ткачей, похожему на муравейник, где с обеих сторон узкой улочки первые этажи зданий сплошь усеивали лавки, а люди, выходя из одной двери, мгновенно ныряли в следующую. Вывески пестрели именами торговцев и труднопроизносимыми названиями, рукописные, старательно выведенные буквы на которых не пощадило время либо же измучили частые дожди. Эгон Гобей заставил Кристель остановиться в самом центре ажиотажа, слез с облучка и протянул руку дочери, помогая ей спуститься. Не обращая внимания на пробегающих мимо существ, вампир встал перед собственным магазином, разглядывая витрину, то же самое сделала и Моник, гладя лошадь по блестящей потной шее.

Со стороны улицы лавка казалась крохотной, прозрачное стекло открывало вид на пустые полки витрины, деревянные столешницы, вмурованные в стены, и стойку для выдачи заказов. Вывески не было вовсе, лишь одиноко стоящий фонарь рядом встречал всех без разбора. Войдя в потертую с облупившейся, некогда голубой краской дверь лавки, Зоэ-Моник осмотрелась, так явно представляя матушку, стоящую у прилавка, бережно упаковывающую флаконы с заговоренной кровью, и отца, выходящего из тесного дверного проема позади с противнями свежего стейка, будто когда-то все это уже было.

– Мда-а. Работы предстоит немало, – прервал мысли девушки мужчина, крутя связку ключей на пальцах.

– А у твоих родителей тоже имелась лавка?

На секунду Эгон Гобей замялся, перебирая воспоминания, словно шарики в мешочке, выуживая нужное, и внимательно посмотрел на дочь, придав своему лицу как можно более безмятежное выражение.

– Нет, малышка. Кроме старой фермы, у них ничего не было, да и та не так долго пробыла, как того нам хотелось бы. Эй, послушай, мне жаль, слышишь? Жаль, что прошлое, которое ты так ценишь, не дождалось тебя, Моник. Но разве оно ценнее будущего, которое принадлежит только тебе? Я тоже люблю их, всегда буду любить, но, если не отпускать былое, можно навеки в нем затеряться.

«Ты не понимаешь, не понимаешь!» – захотелось закричать девушке, но вместо этого она лишь закусила нижнюю губу, сжав кулаки. Она не собиралась дрейфовать по кругам истории вечно, нет, но понять, из чего состоит ее естество, осознать собственную ценность можно, только если собрать все осколки разбитого зеркала воедино. Зоэ-Моник удивлял осознанный отказ отца от прошлого, от того, что сделало его таким, каким он был сейчас, ей претило желание все забыть, выбросить то, что дорого сердцу. Возможно, в нем говорила сущность вампира, от долгого существования теряется суть многого, но для ваммага важно все, каждый миг жизни, как для человека или ведьмы, тех, чей век слишком короток в рамках вселенной.