Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 23 – Джой Моен

– Как твой первый день в лицее, ma petite^[11]? – накалывая на вилку кусочек соленой сельди, спросила Элайн Мелтон-Гобей, внимательно наблюдая за реакцией дочери и супруга. Моник ковырялась в тарелке, размазывая картофельное пюре вперемешку с бобами в густой подливе.

– Все хорошо, anya^[12]. День пролетел незаметно.

Элайн отметила, что дочь специально ответила на венгерском языке, преследуя известную лишь ей цель, будто злится за что-то на французский, что само собой казалось несуразным.

– Тебе стоит больше практиковаться во французском, чтобы не отставать от сверстников, если, конечно, ты еще хочешь заниматься криптоэтнологией^[13], – притворившись, что не заметила странного поведения дочери, ответила Элайн Мелтон-Гобей, отправляя в рот не до конца растолченный пышный картофель, и подняла брови, подавая знак Эгону. Мужчина хотел что-то сказать, и в этот момент входная дверь медленно отворилась с тихим скрипом петель. Моник, пребывающая в собственных мыслях, не услышала звука, но насторожилась, увидев повернувшихся в сторону выхода родителей.

– О-о-о-о, ну что за идиллия, quelle beauté, – пропел незнакомый женский голос, и её шаги оповестили, что семья Гобей теперь в доме не одна. Эгон инстинктивно соскочил с места, со стоном сдвинув стул, но незнакомка подошла ближе, замахав руками, будто это было совсем необязательно.

– Что вы, продолжайте трапезничать. Я не займу у вас много времени. Двери были открыты, вы не ждали гостей, понимаю, но я считаю своим долгом знать соседей в лицо.

Женщина была обычным человеком, в былое время это решение стало бы фатальным для нее, но мир опережает скорость света, а потому без страха и сомнения незнакомка прошла в глубь комнаты, проведя пальцем по поверхности столешницы, проверяя ту на наличие пыли. Элайн вторила супругу, сложив руки на переднике, который забыла снять после приготовления еды, и кивнула гостье.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Элайн, это мой муж Эгон и наша дочь Зоэ-Моник. А вы…?

Моник поражалась выдержке матушки и отца, которые не только не выгнали нахальную гостью, но и сохранили дружелюбие. Сама она почувствовала легкое раздражение и недоумение, держась настороженно, наблюдая за Элайн, застывшей на месте, словно восковое изваяние.

– О-о, diable^[14], прошу прощения, меня зовут Анн-Мари Кревье, я живу на ферме coucou^[15], ближайшая ваша соседка. Извините за столь позднее вторжение, но меня одолело любопытство.

Гостья держалась так, будто все эти земли принадлежали ей, а она была ни больше ни меньше чем королевой Франции или бывшей актрисой, ее изображавшей. Некогда красивое лицо избороздили морщины, но серые глаза смотрели живо и пристально, прическа уложена на старый лад – фонтанж, когда накрахмаленные кружева высоко поднимали пряди тронутых сединой волос. Несмотря на пигментные пятна на руках женщины, кожа казалась ухоженной и бархатистой, а элементы одежды умело сочетались между собой. Мадам Анн-Мари Кревье явно обладала вкусом, но и скверным характером, что изрядно омрачало картину.

– Любопытство можно посчитать восьмым смертным грехом, Анн-Мари.

– За мою душу не переживайте, дорогуша. Ее давно растрясли черти по дороге в ад, – парировала женщина, заставив хозяйку сжать зубы так, что под кожей заходили желваки. Впрочем, гостья не обратила на это внимания либо же сделала вид, направившись к телефонной трубке.