Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 3 – Джой Моен

Стук копыт стал отчетливым и звонким, когда фиакр пересек границу некогда городка, нареченного таковым Анной Бретонской, прибывшей сюда на паломничество, в 1505 году. Этот факт Моник упомянула про себя несколько раз, вспоминая все то, что успела узнать о коммуне во время путешествия из уст отца, а также благодаря библиотекам вблизи отелей, где семья устраивала короткие передышки. Большинство детей в столь юном возрасте начинают испытывать скуку при одном лишь упоминании истории, не желая тратить и секунды отведенного для игр времени, но Зоэ-Моник их чувств не разделяла.

С малых лет она поглощала любую сколь-нибудь интересную для нее информацию, но особенное место в сердце девочки заняли те немногие знания, касающиеся рода Гобей. В возрасте десяти лет девочка объявила о своем намерении связать жизнь с историей и археологией, чего бы ей это ни стоило, даже боязнь Эгона, что интерес дочери перерастет в одержимость, не стала преградой. К шестнадцати годам, по завершении домашнего обучения и сдачи экзаменов в одной из школ по пути во Францию, этот замысел по-прежнему оставался с ней.

Деревянный указатель приветливо направлял путников к историческому центру деревни, именуемой Локронан; при виде старательно выведенных краской букв Моник испытала такую сильную смесь восторга и смятения, что с трудом могла усидеть на месте, дожидаясь момента, когда станет возможным покинуть салон и размять ноги. Элайн Гобей-Мелтон скрыла улыбку, закусив нижнюю губу, глядя на свою дочь, в глазах которой блестели плохо скрываемые искорки восхищения. В такие моменты, как сейчас, сердце матери обливалось любовью и трепетом к Зоэ-Моник; несмотря на свой возраст, девочка по-прежнему оставалась ребенком.

Достаточно большая площадь в центре Локронана окружена старинными зданиями из серого гранита, стоит встать прямо посередине у каменного колодца, как можно увидеть две границы деревеньки – по левую и правую руку. Ряды суровых домиков с шиферными крышами, сплошь покрытые мхом и зеленью, провожали путников заинтересованными взглядами. Пойдешь направо и непременно наткнешься на поврежденную временем часовню с фонтаном, а отправишься налево – очутишься в оживленном квартале ткачей, где на холмах стоит мэрия, а также дом знаменитого Шарля Данилу, политика и поэта.

Не было необходимости в зазывалах у кафе, блинных, ремесленных лавок, галереи и баров, ведь в Локронане все друг друга знали, жизнь текла здесь размеренно, без лишнего шума и переполоха. Казалось, война не коснулась коммуны вовсе. Люди медленно плыли по своим делам, не спеша на работу и за покупками, словно опьяненные нектаром пчелы. Улица Сен-Морис, куда свернула семья Гобей, быстро вывела их из города, направляя к дальним холмам. Моник проводила недоуменным взглядом последние домики, повернув голову к матери.

– Разве мы не останемся здесь? Даже на минутку?

Элайн поправила несуществующие складки на подоле платья; новую и такую непривычную в своем удобстве одежду они купили, уже находясь во Франции, чтобы не слишком выделяться среди местных. Примитивные платья и узкие юбки до колен, свободные от корсетов блузы и пиджаки с ремешками на талии – что может быть проще и элегантнее.

– Семья, у которой мы выкупили ферму, ждет нас, дорогая. Они хотят поскорее покинуть Локронан из-за долгов, а мы, если честно, остро нуждаемся в горячей ванне и твердой опоре под ногами, но у нас будет время, чтобы вернуться в центр и рассмотреть каждый камень этого чудесного места. Теперь у нас будет много времени, Моник.