Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 5 – Джой Моен

– Все в порядке, детка?

Ведьма погладила дочь по руке, наклонившись так, чтобы можно было заглянуть той в глаза, но морок спал, будто вовсе привиделся Элайн; перед ней стояла ее счастливая и всегда спокойная дочь, положив голову на плечо матери.

– Да, в порядке. Просто осматривала окрестности, я ведь теперь могу называть это место нашим домом, правда?

– О, конечно, дорогая, больше никаких переездов. Мы будем счастливы на этой ферме. Откроем в городе мясную лавку и станем продавать свинину так дешево, насколько возможно. Это поможет людям жить лучше в послевоенное время.

– Стейки-и-и! Только представь, Моник, мы сможем есть свежие стейки с кровью каждый день!

Отец щелкнул по носу дочь, когда они с Элайн одновременно выкрикнули «фу-у-у» и рассмеялись так громко, что непривычные к подобного рода шуму свиньи взвизгнули в ответ. Однако, несмотря на веселость, Эгон внимательно изучал реакцию дочери, переводя взгляд туда, где Моник с минуту назад застыла в страхе. Он ничего не чувствовал, никакой энергии, в тенях было пусто, и это настораживало. Его собственный дар проявился еще в младенчестве, но то, что он умел делать с тенями теперь, всецело заслуга его родителей и самого Эгона Винце, урожденного Гобея; вернуть фамилию оказалось таким же естественным, как дышать, что он и сделал сразу по освобождении от власти Де Кольберов. Вампир был благодарен Иштвану за все, даже за новую фамилию, с которой пришлось существовать не одно столетие, но кровь не вода, а священное молоко, которое не подменишь ничем.

Моник никогда не выражала способностей к магии отца, но и магия по линии матери едва затронула девушку, позволяя той заглядывать в недалекое будущее с помощью ритуалов на крови. В прошлом году Зоэ-Моник исполнилось шестнадцать, и как ни пытались родители помочь ей обрести силу, дар оставался нем и глух. Однако беспокойство вызывало не это – из опыта Элайн они знали: должно пройти время, и определенное событие обязательно подтолкнет магию к проявлению, – а то, что подобного рода «застывания» Моник происходят не в первый раз. Как бы Эгон ни желал верить увещеваниям дочери о нормальности своего состояния, объяснениям задумчивостью, сомневался, ведь клан, в котором вампир был рожден, он знал лучше кого бы то ни было. Никого из Такка давно не осталось, но клан жив в его крови и крови Моник, в этом мужчина убеждался каждый раз, глядя на дочь, ведь она как две капли воды похожа на свою бабушку, мать Эгона – Моник Гобей.

– Пап, а этот дом напоминает нам тот, что построил дедушка Жереми, в котором появился на свет ты?

– Нет, малышка, то есть да, но все же не совсем.

Моник не сводила с отца серо-зеленых глаз, светящихся любопытством, ожидая продолжения, но Эгон перевел взгляд на Элайн и откашлялся, неловко проведя ладонью по короткостриженым волосам на макушке. Сейчас, когда вампир находится на своей родине, которую боялся уже никогда не увидеть, воспоминания комнем придавливали сердце, отдаваясь болью в легких, даже спустя столько лет.

– Пойдемте посмотрим дом. Прошлое остается с нами, вернуться к нему успеем всегда, но будущее ждать не станет.

Эгон Гобей был благодарен супруге за сказанное, она, как всегда, облачила в слова то, что чувствовал мужчина, но не мог выразить. По-прежнему обнимая дочь за плечи, Элайн медленно развернула девушку к дому. Вампир следовал за ними, осматриваясь, составляя в голове список дел, которые необходимо будет сделать, чтобы пребывание в доме стало идеальным началом.