Книга Царствование Розы, страница 4 – Кейт Голден

Сначала ты подвел их. Затем — ее. И теперь снова терпишь неудачу.

Боль вновь пронзила мое сердце. Свежая, с каждым ебаный днем.

Разве боль утраты не должна притупляться со временем?

Я поднялся, грудь по-прежнему сжимали две совсем разные боли, и стряхнул снег и грязь с задницы. Это движение заставило глубокие ссадины на ладонях вновь остро заныть. Какой бы защитный барьер Белый Ворон ни наложил вокруг своего дома на вершине этой ледяной горы, он подавлял все способности моего лайта — не позволял мне превращаться в дракона, останавливал мое ускоренное исцеление Фейри…

Я побрел сквозь ослепляющую белизну обратно в направлении городка у подножия горы. Я прошел всего несколько футов, когда синяки, ссадины и волдыри по всему телу начали исчезать. Носом обуви провел черту по снегу, обозначая, где, судя по всему, заканчивается барьер.

Я скривился от движения. Ребро заживет не так быстро.

Будь я умен или терпелив, я бы отступил вниз, в город, снял комнату в дрянном, покрытом ледяным дождем постоялом дворе и лежал бы в оглушительной тишине, пока не восстановлюсь.

Но я не был умен.

Я не был терпелив.

И боль меня не беспокоила.

В последнее время мне было так холодно, что она почти была желанной — эта ноющая боль в самых костях.

Прижав ладонь к пульсирующей боли в боку, я в сотый раз оценил ледяную горную гряду. Позади голых ветвей сосны, густо покрытых инеем, и следов зайцев и карибу, тот вздымающийся ряд зазубренных горных хребтов поднимался все выше и выше, поглощая линию горизонта.

— Планируешь снова обратиться в дракона и полететь? — крикнул сзади меня ворчливый старческий голос. — У тебя почти вышло.

Черт побери.

— Нет, — прорычал я.

И этот план едва не сработал. Все, чего я добился, — так это поднялся достаточно высоко, чтобы разглядеть крошечный каменный домик на вершине, заметить пожилого волшебника, ухаживающего за пышным огородом с корнеплодами, а затем, едва я ринулся к нему, пробиваясь сквозь его защиты, против воли превратиться в воздухе и рухнуть на землю.

В итоге я отделался раздробленным коленом, сотрясением и двумя вывихнутыми плечами. Однако все эти увечья меркли по сравнению с днями томительного ожидания, пока не отрастут новые зубы на месте выбитых — ничто не способно унизить мужчину так, как процесс прорезывания зубов, пережитый в зрелом возрасте.

Мое тело, разбивающееся об утрамбованный снег, было не так уж и плохо. В некотором смысле, я приветствовал боль. Она позволяла мне чувствовать то, что чувствовала Арвен — то же самое ужасающее бессилие. Паря в воздухе, когда инстинкты кричат мне лететь, несмотря на то, что мозг ревет, что я не могу…

— Ты не умрешь. — Вот что я сказал ей.

От этих воспоминаний мое лицо скривилось.

Поэтому я попытался снова на следующий день. И еще на следующий.

Второе мое падение из облика дракона обернулось переломом хребта в двух местах и параличом ног. Я пролежал там полдня, внутри барьеров Белого Ворона, не в силах исцелиться или пошевелиться, пока этот недоумок не наткнулся на мое распластанное тело и, следуя моим очень четким указаниям, не поволок меня обратно к городу, пока покалывание в икрах не возвестило, что я начал выздоравливать.

Я разглядывал его сейчас, пока он стоял в нетерпеливом ожидании с коромыслом² на плечах. Этого морщинистого, добренького деятеля звали Лен, и его длинное лицо с тонкими губами было приспособлено для улыбки, которую он демонстрировал куда чаще требуемого. Будучи мойщиком посуды в единственной на весь город таверне, Лен каждое утро карабкался на холм за свежей водой из колодца и как-то обмолвился, что давно привык лицезреть тут несчастных лузеров вроде меня, тщетно пытающихся добраться до Белого Ворона.