Книга Альфа для центавры, страница 24 – Людмила Вовченко

— Полезный навык, — заметила Татьяна. — Мы натренируем.

— Вы уже умеете, — сказала Саира. — Мы вчера слышали, как вы сказали «наш выбор». Это — хор.

— Приятно, — отозвалась Татьяна, и вдруг внутренняя пружина, которая всю ночь сильно сжималась, отпустила на пол-оборота.

* * *

После ухода Стражниц дом долго не унимал тихой, домашней гордости — свет в стенах был той самой кухонной жёлтизной, и от неё казалось, что где-то совсем рядом лежит кошка и мерно дышит. Женщины примеряли гребни и фотографировали друг друга «воображаемыми телефонами», кривлялись и смеялись, и в этом смехе было очень земное «мы ещё можем».

— Вот, — Яна подняла волосы, а Нина ловко вплела прозрачный гребень. — Смотри, я как богиня водорослей.

— Ты как богиня, — подтвердила Алла, — а без «водорослей» даже лучше.

— А ты как богиня комментариев, — парировала Яна, и обе расхохотались.

— Вы, кажется, потеряли тему, — сказал Каэль, проходя мимо. — Если будете смеяться громче, придут «уважаемые соседи» и принесут ещё пять «знаков уважения». Я им уже объяснял, что у нас уважение выражается дистанцией.

— У нас уважение выражается супом, — вставил Рион и поставил на стол миски. — Ешьте и уважайте.

— Это намёк? — спросила Олеся.

— Это — забота, — ответил он.

— А вы не могли бы… — Нина покраснела, — научить меня держать нож? Ну, чтобы не как курицу, а как… как будто я умею?

— Я могу, — сказал Каэль. — Но буду резать воздухом у тебя над ухом и ругаться, если ты не так держишь спину.

— Вы оба не правы, — спокойно сказал Элиан. — Нож учат держать руки. Спину — учит страх. А я научу — без страха. После ужина.

— Я пойду смотреть, — вызвалась Алла. — Чтобы если что — смеяться.

— Чтобы если что — остановить, — поправила Лина.

— Чтобы если что — остановить смех, — пожала плечами Алла и подмигнула Татьяне. — Я же фон, помнишь?

— Фон тоже держит картину, — ответила Татьяна. — Без фона — каша.

* * *

После ужина они вышли в галерею, где под куполом воздух всегда был на полтона прохладнее. Элиан дал Нине короткий нож с гибким лезвием — лёгкий, как стрекозье крыло.

— Держи не кулаком, а ладонью, — сказал он. — Вообрази, что это — перо. Не маши, пиши.

— Я не умею красиво писать, — призналась Нина.

— У тебя будет своя каллиграфия, — улыбнулся он. — Вот так. — Его пальцы лёгко коснулись её запястья — не хватая, а направляя. — И ещё: не делай ножом, что тебе не хочется делать рукой. Рука — умнее.

Рион стоял сзади, как стена — только от его молчаливой тяжести у Нины перестали дрожать колени. Каэль не вмешивался, но глаз не сводил — и от этого рука «запоминала» прямоту.

— А ты умеешь? — спросила Яна у Татьяны шёпотом.

— Я умею не бить по воздуху, когда хочется по лицу, — тихо ответила она. — Остальному — научусь.

— Я буду рядом, — сказал Каэль, как будто услышал. — Не для того, чтобы подхватить. Для того, чтобы не дать упасть.

— Это одно и то же, — отозвалась она.

— Нет, — покачал он головой. — Подхватить — это забрать. Не дать упасть — оставить тебя собой.

Она не ответила — и это тоже было ответом.

В этот момент из-под Кромки донеслась та самая Песня — на полтона ниже, гуще. Дом мигнул зелёным — один раз, как глаз.

— Сигнал, — сказал Элиан и мгновенно стал другим: струнным, как натянутый лук. — Не Орты. Чужие. Очень далеко. Но по нам.

— По тебе? — спросила Татьяна.