Книга Альфа для центавры, страница 26 – Людмила Вовченко

Дом мигнул. Где-то глубоко в стенах что-то мягко щёлкнуло, как выключатель в знакомой квартире. Океан согласился басом.

За Кромкой, далеко, на высоте, коротко вспыхнул зелёный укол — и погас. Татьяна посмотрела туда пристально — нет, не зовёт. Просто напоминает, что мир — не только их купол. И что у «послезавтра» всегда найдутся зубы.

— Послезавтра — не сегодня, — сказала она себе и им. — Сегодня — дом. Завтра — вода. Послезавтра — «нет» хором.

— Согласен, — сказал Рион.

— Приму, — сказал Элиан.

— Попробую, — сказал Каэль.

— И — смех, — добавила Татьяна. — Это приказ.

В ответ Алла где-то из комнаты закричала: «Я храплю не сильно!», Яна — «Это не я!», Лина — «Тихо вы оба!», Нина — «Я боюсь бабочек, но не вас!». Женщины захихикали; дом мурлыкнул.

Татьяна рассмеялась первой — не громко, но так, что даже Кромка, казалось, качнула нотой. И эта нота легла ей под кожу — как обещание, как гребень, как свет на кухне. На «если что».

Глава 6.

Вода помнит имя

Утро на Ксантаре пахло мокрым камнем и тёплой зеленью. Под куполом было светло — не ярко, а как в детстве, когда кто-то включал ночник на кухне и забывал выключить: мягкий, домашний свет, в котором ничего не страшно. Океан внизу дышал размеренно, и от этого дыхания хотелось жить так же — длинными, ровными вдохами.

— Сегодня — вода, — сказала Татьяна своим, и голос получился уверенным даже без усилия. — Все умеют плавать под куполом, все знают, что делать, если судорога, и никто не геройствует в одиночку.

— А если у меня героизм врождённый, я от него справку принесу, — проворчала Алла, завязывая платок. — Но ладно, сегодня буду приличной.

— Сегодня все приличные, — подхватила Лина. — Приличие — это когда на берег возвращаемся в том же составе, что и на воду ушли.

— Я боюсь бабочек, — напомнила Нина, — а с водой у меня… уважительные отношения.

— Идеально, — сказала Татьяна. — С водой надо именно так: уважать, а не «бороться».

Дом, как будто поддерживая тему, выкатил из стены узкий шкафчик, где на полках лежали полупрозрачные пласты — тонкие, как кожура лука.

— Мембраны, — пояснил Элиан, появившись бесшумно. — Поддерживают тело, держат тепло, не мешают коже чувствовать. Надевайте на плечи и грудь, как жилет. Для первых занятий — лучше так.

Рион уже стоял у выхода — с тем видом людей, которые в воде чувствуют себя как дома. У него на запястьях — узкие кожаные ремни; казалось, он надел их не для красоты, а чтобы руки «помнили» силу. Каэль — у порога, опирается плечом на колонну, глаза темнеют, когда кто-то смеётся слишком громко. В его позе было что-то из огня: ровный жар, который не щадит никого — ни себе, ни другим.

— Распределение простое, — сказала Татьяна, принимая мембрану. — Я с Ниной и Олесей. Алла — с Линой. Яна — с Полиной. Идём парами. Рядом — Элиан, Рион, Каэль. Нырять — не ныряем, пока я не скажу.

— Слушаюсь, капитан, — отчеканила Алла, но уголки губ всё равно не удержались.

* * *

Вода под куполом была иной: прозрачная до белых жил на камнях, плотная, как будто в ней растворено немного света. Шаг в воду оказался лёгким — мембрана обняла грудь, подтолкнула, и тело всплыло само, как лист.

— На спину, — сказала Татьяна Нине. — Смотри в купол. Он красивый, пусть отвлекает.

Нина послушно перевернулась, и лицо её было вдруг очень молодым — почти детским — в этой странной прозрачной воде. Глаза широко раскрыты, губы дрожат, но подбородок упрямый. «Живая», — отметила Татьяна и улыбнулась ей: