Книга Альфа для центавры, страница 30 – Людмила Вовченко

— Это ты нас так живёшь, — отозвался Рион.

— Я просто называю вещи своими именами, — поправила она. — Вы — стена, воздух и огонь. А я — слово. Пожалуйста, не путайте.

— Мы не путаем, — сказал Элиан. — Мы — добавляем.

— «Пожалуйста, не добавляйте без спроса», — сцитировала Татьяна саму себя и, не удержавшись, улыбнулась.

И в этот момент из-за Кромки — очень далеко — заначался тонкий световой след. Не корабль. Не сигнал. Скорее, как если бы кто-то провёл ногтем по стеклу. Песня Кромки ответила ниже, плотнее. Дом в глубине тихо вздохнул.

— Они не ушли, — сказал Каэль.

— Они терпеливые, — кивнул Рион.

— А мы — громкие, — заключила Татьяна. — И завтра у нас девичник-разведка. Маленький. На нашем берегу. Мы будем смеяться и учиться плести гребни, и пусть весь космос слышит, что мы — живы. — Она подняла глаза — на троих. — Но если они посмеют прийти под наш смех — мы скажем «нет» хором. И в воде тоже.

— В воде ты скажешь громче всех, — сказал Элиан. — Потому что вода уже помнит твоё имя.

— Тогда пусть запомнит и моё «нет», — сказала Татьяна. — На всякий случай.

Она повернулась к дому. Кухонная лампа уже горела. Дом, видимо, решил, что на «если что» сегодня можно и самому позаботиться. Океан пел низко, как большой зверь. Купол мягко держал небо. И ночь, наконец, перестала быть тем, где «кто-то ждёт», и стала тем, где «кто-то рядом».

Татьяна вошла, проводя ладонью по тёплой стене. Внутри было столько смеха за день, что теперь можно было позволить себе роскошь: уснуть без страховки из мыслей. Завтра будет вода, девичий смех, гребни, ещё немного ревности и, возможно, — снова Песня. А сегодня — дом. И слово, которое она сказала воде — «помни».

Вода запомнила. Она всегда запоминает лучшее.

Глава 7.

Остров голоса

Утро притворялось ленивым. Под куполом плавали мягкие полосы света, будто кто-то наслоил несколько рассветов один на другой, а океан внизу перекатывал звук, как камешек в ладони. Дом шептал о воде, травах и хлебе — и всё казалось простым, как выдох.

— Девичник-разведка, — сказала Татьяна, завязывая на затылке тонкий платок, чтобы волосы не лезли в глаза. — Маленький остров под куполом. Водопад, место для круга, тишина. Возьмём гребни Саиры. Возьмём настой. Возьмём себя.

— И меня, — Алла возникла как всегда первая и как будто случайно подтянула пояс по талии. — Я сегодня добрая. Почти.

— Я возьму аптечку, — Полина показала сумку. — На всякий случай. И на «если что».

— Я — хлеб, — Лина поставила на стол корзину с горячими лепёшками. — Тёплое успокаивает язык.

— Я — фрукты, — Яна подхватила прозрачные сливы, которые светились изнутри, будто проклято вкусные.

— Я — тишину, — сказала Олеся и, помедлив, всё-таки улыбнулась краешком губ. — Но можно и без меня.

Нина стояла ближе всех к Татьяне. Платок на её волосах был цвета тумана над водой. Она сжимала в руке гребень Саиры, тот самый, прозрачный, как лёд.

— Я возьму… смелость, — шепнула она и прижала гребень к груди. — Мелкую, но мою.

— Подойдёт, — кивнула Татьяна. — Смелость — это не размер, это направление.

Элиан появился не между дверей — из воздуха. Всегда так: тихо, как мысль. Серебряные глаза уловили их готовность и, кажется, удовлетворённо согрелись.

— Мы проведём вас, — сказал он. — Купол откроет мост.

— Мы знаем, — отозвалась Татьяна. — Но дальше — круг без вас. Правила девичника. Мужчинам — у кромки. Слышать можно, вмешиваться — только если «горит».