Книга Веди меня через бури горы Химицу, страница 43 – Мицуно Вацу

Из-за фусумы послышались женские стоны на незнакомом языке. Девушка-ёкай была в бреду, но даже в таком состоянии её родная речь лилась намного плавнее и быстрее, чем те потуги в японском, которыми она пыталась со мной объясниться.

«Точно гайдзин. Как там она сказала? Англичанка?.. Очень плохо». Годы прошли с тех пор, как бухту острова Дэдзима обстрелял корабль из Англии, но в памяти людей, а главное – сёгуна, то событие осталось свежо. Ненависть именно к этим чужакам была особенно сильна. «Ещё бы, – думал я, раздеваясь, чтобы опуститься в офуро^[30], – династия сёгунов Токугава берёт начало из рода Мацудайра. А губернатор Дэдзимы – Мацудайра Ясухира – по вине англичан навлёк на себя бесчестие, искупленное только сэппуку…»

Политика, смешанная с личными оскорблениями, становилась благодатной почвой для слепой ненависти. Кому, как не мне было об этом знать? Род Мацудайра насчитывал множество ветвей, но именно брата моего отца звали Ясухира. И именно я носил имя Мацудайра Таичи.

«Что-то не так, – понимал я, опускаясь в горячую воду, пощипывающую старые шрамы на теле. – Почему именно на моём пути встретилась гайдзинка? Почему с моего дома решила взять плату за негостепримство?»

Ёкай или нет, чужачка или обманщица, но девушка из леса казалась мне странной. Тревожной. И я искренне желал ей скорейшего выздоровления, чтобы она покинула дом моего рода.

МИНА

Я приходила в себя несколько раз, каждый из которых отличался новым неудобством. Сначала мне было просто плохо: жарко, больно, страшно, сонно, голодно и так далее. Бодрствование в таком состоянии, к счастью, не продлилось слишком долго, и я тогда не понимала ни где нахожусь, ни что происходит вокруг.

Второй раз я очнулась уже более осознанно. Боль в теле и туман перед глазами никуда не делись, но хотя бы прошёл удушающий жар. Возможно, благодаря мокрой повязке, лежавшей у меня на лбу. Мне удалось немного повернуть голову и осмотреться. «Я дома… Комната как у мамы!» Радость и облегчение, накрывшие с головой, оказались слишком сильными чувствами для ослабевшего разума. Веки снова отяжели и начали закрываться.

В этот момент бумажная стена отодвинулась, и в комнату вошла невысокая женщина в тёмно-коричневом кимоно. Её чёрные волосы были забраны в сложную причёску, а взрослое лицо с острым подбородком неестественно белело на фоне шеи. Она бросила на меня высокомерный взгляд.

– Очнулась? Говорить можешь?

Я понимала её вопросы лучше, чем слова спасшего меня мужчины. Может, дело было в женском голосе, похожем на мамин, или в таком же медленном темпе речи. Мне хотелось ответить, но сон утягивал меня слишком быстро. Женщина бросила ещё несколько отрывистых фраз, которые я уже не разобрала.

В третий раз я очнулась из-за того, что мне было жёстко. Подо мной явно было какое-то подобие матраса, но очень тонкое. Как это часто бывало на грани сна и яви, такое незначительное неудобство вызвало несоразмерное ему раздражение. Я со вздохом перевернулась на бок, затем обратно на спину. Найти удобное положение не получалось, и от этого я злилась ещё сильнее. «Мне просто хочется спать! Кто забрал меня с кровати?! Неужели мама переложила к себе? Ненавижу её футон!» – отрывистые мысли даже в голове звучали самым капризным тоном, от которого мне самой становилось противно. Неудачно подвинув ногу, я захныкала от боли в лодыжке. Под удушливо пахнущим какими-то благовониями одеялом стало невыносимо жарко. «Сейчас бы тот приятный холод из сна с незнакомцем…» – думала я, утыкаясь лицом в плоскую маленькую подушку. Чтобы как-то отвлечься от раздражающих ощущений, я попыталась вспомнить, где тот холод рождался. Кажется, у меня получалось…