Книга Веди меня через бури горы Химицу, страница 45 – Мицуно Вацу

– Вы говорите туманно.

Слушая мать, я всё же старался прислушиваться и к звукам из соседней комнаты. Там царила тишина – не слышно было даже дыхания юки-онны.

– Я лишь хочу сказать, что, возможно, нашему роду наконец улыбнулась удача. Подумай сам, смерть твоего дяди – Мацудайра Ясухиры – ввергла нас в немилость сёгуна. Он говорил, что винит во всём корабль англичан, но всё же отослал от себя твоего отца, потому что именно Ясухира не смог отбиться от нападения. Мы вернулись в родовой дом, и что дальше? Твой младший брат не пережил младенчества. За ним умерли ещё в утробе две сестры. Ты оставался единственным лучом надежды. Мы с твоим отцом думали, что череда неудач покинула наш дом, но вскоре после этого затряслась земля, лишая нас коку^[31]. Затем – смерть твоего отца. И, наконец, твоё возвращение.

– Моё возвращение вы тоже считаете неудачей, мама? – тихо спросил я.

– Да, сын. Даймё не отсылает верных самураев прочь просто так. Возможно, кто-то плёл против тебя интриги, а может, ты чем-то не угодил ему – я не знаю. Но череда этих событий привела нас к этому моменту. К юки-онне, лежащей за стеной.

– Она не только юки-онна. Она гайдзин. Как это совместить, мне неведомо.

– Она может притворяться, чтобы проверить, достойны ли мы её даров, – возразила мать. – Все ёкаи хитры и изворотливы. Чужака мало кто согласился бы укрыть в своём доме, оттого твой поступок должен быть ещё весомее в её глазах.

Я вспомнил, как именно спас девушку из леса. Благородства в моих действиях было мало, и, если мать оказалась бы права, юки-онна могла припомнить мне, как я взвалил её на лошадь или отказывался слушать. Но я всё ещё не готов был поверить в дары снежной девы из сказки.

– Кто готовил сегодня ужин? – быстро спросил я, цепляясь за внезапную идею.

– Мадока-сан, – ответила мать.

Госпожа Мадока была единственной слугой в доме, к которой она обращалась как к равной. Женщина в глубоких летах, она была кормилицей ещё моего отца и первой из слуг в доме, кто принял мать как хозяйку. Я любил её, как родную бабушку, но не мог не замечать определённых странностей.

– Она могла добавить в пищу те травы, которые недавно собирала в саду при полной луне?

– Думаю, могла, – недоверчиво протянула мать. – Тебе не понравилось?

– Нет, всё было очень вкусно. Я лишь думаю, что они могли помутить наш разум, заставив видеть то, чего нет. Например, снег в закрытой комнате.

– Я спрошу у неё утром об их свойствах. Но мне известно, что мы видели, как известно и то, почему ты ищешь этому иное объяснение.

– Хорошо, – выдохнул я, понимая, что спор бесполезен. – Что вы предлагаете делать с гостьей, матушка?

– Быть гостеприимными, – ответила она с лукавой улыбкой, столь редко появлявшейся на её лице.

– Как долго?

– До тех пор, пока она не одарит нас благами.

Этого ответа мне было достаточно. Мать и впрямь вознамерилась претворить старую сказку в жизнь. Переубеждать её не хотелось, она многое пережила и достойна была найти новую надежду. Но и оставлять в доме гайдзинку-ёкая, способную стать нашим смертным приговором, было нельзя.

Избавиться от неё следовало осторожно. А лучше всего – сделать так, чтобы она ушла сама, при этом, если и впрямь была ёкаем, не убив нас, а если просто беглянкой с какого-нибудь португальского судна, не выдав, что мы её укрывали.