Книга Веди меня через бури горы Химицу, страница 91 – Мицуно Вацу

И вот тут-то меня ждало открытие. Книга в странном переплёте оказалась чем-то вроде тайника. Плотные сдвоенные страницы внутри были вырезаны наподобие шкатулки, и эта выемка скрывала другую тоненькую книгу.

На обложке был каллиграфически выведен всего один иероглиф, означающий слово «весна». Любопытство, почти похороненное мной за год, напомнило о себе, и я поспешно открыла книгу.

На первой странице слово «весна» повторялось, а следом шли два незнакомых мне термина: сюнга и укиё-э. Дословно перевести их я могла, первое слово означало «весенние рисунки», а второе – «образы изменчивого мира», но точное значение и причина появления на титульной странице ускользали от меня.

Я перевернула первую страницу… И не сдержала сдавленного восклицания:

– Ой!

За восклицанием последовал нервный смех, а потом я затихла, сосредоточившись на осознании того, что было перед глазами.

Для начала нужно сказать, что, как бы я ни хотела забыть вид члена Финна Дэмсмола, эта маленькая сморщенная штука всё равно оставалась где-то на подкорке. К сожалению. Однако это пренеприятнейшее воспоминание позволило мне более-менее разобраться в том, что было изображено на первой странице таинственной книги.

Это было цветное изображение, напечатанное каким-то особенным образом, возможно, эстампом – оттиском с деревянной формы. На нём были мужчина и женщина в традиционных одеждах Места-Где-Восходит-Солнце. Однако ткани автор сего творения нарисовал так, чтобы показать открытыми интимные места обоих партнёров: очень натуралистично нарисованные член и женскую промежность, в которую он входил. Грудь женщины на гравюре также была обнажённой, а губы мужчины держали её сосок, заметно оттягивая его. Сбоку от пары стояла подпись художника: Китагава Утамаро.

Я смотрела на страницу, а потом снова смотрела и… смотрела. Отвести взгляд никак не получалось. Лицо и уши горели, а между ног появилось странное ощущение тепла и какой-то ноющей потребности. Наконец, мне удалось… Нет, не закрыть книгу. Мне удалось перевернуть страницу.

Следующая гравюра изображала женщину и двух осьминогов. Я снова хихикнула, но этот звук вышел каким-то задыхающимся, и мне пришлось зажать рот ладонью, чтобы не допустить новых эмоций вслух. А им было откуда взяться!

Итак, осьминоги. Один был огромным. Он припал тем, что, наверное, должно было быть ртом, к промежности изображённой женщины. Его щупальца оплетали её ноги и тело. Второй осьминог – поменьше – погружал часть себя (уж не знаю, какую) ей в рот. При этом дама на гравюре выглядела более чем довольной происходящим. На фоне был текст, описывающий удовольствие, которое получали изображённые герои, и снова красовалось имя художника, уже нового: Кацусика Хокусай.

Дрожащими руками пролистав ещё несколько страниц, я поняла, что все гравюры были похожего содержания – откровенно изображали разные виды соития. И оторваться от их… изучения было очень-очень непросто. Я бы даже сказала, невозможно.

Более того, странное чувство жара, появившееся под кимоно, становилось только сильнее, и когда я поёрзала на камне, трение его выпирающей части о мою… моё… в общем, между ног, вызвало неожиданный прилив удовольствия.

При возвращении к первой гравюре с соединённой телами парой мне померещилось, что у женщины было моё лицо. Вот только то, что я почувствовала при этом, никак не было похоже на воспоминания о боли и неловкости связи с Финном. Это было нечто иное. То, чему я могла подобрать только одно название: желание.