Книга Черный крестоносец, страница 267 – Алистер Маклин

Рука, обхватившая меня за горло и начавшая душить, принадлежала горилле. Пусть одетой в рубашку и куртку, но точно горилле. В первые пару мгновений парализующего шока и адской боли мне показалось, что шея хрустнет и переломится. Прежде чем я успел отреагировать, что-то твердое, металлическое шарахнуло по запястью, «уэбли» улетел вниз, отскочил от металлической платформы и исчез где-то далеко внизу, в темноте. Как он упал на землю, я не слышал. Мне было некогда – я изо всех сил боролся за свою жизнь. Левой рукой – поскольку правая оказалась обездвижена ударом и совершенно бесполезна – я попробовал оторвать руку нападавшего от своей шеи, но с тем же успехом мог отрывать от дуба толстенный сук. Неимоверно сильный противник что есть мочи выжимал из меня жизнь. И очень с этим спешил.

Что-то жестко впилось мне в спину, чуть выше почки. Невысказанные намерения были ясны как день, и, хотя я не переставал бороться, еще через несколько секунд такого давления у меня сломалась бы шея. Правой ступней я с размаху оттолкнулся от жалюзийной двери, отчего мы оба отлетели к внешнему ограждению площадки. Его ноги оторвались от площадки, а перекладина ограждения уперлась ему в бедра, какое-то мгновение мы оба старались сохранить равновесие, его рука все еще обхватывала мою шею. Затем он выпустил меня и в отчаянии вцепился в перила, чтобы не улететь вниз.

Отшатнувшись от него и хватая ртом воздух, я налетел на следующую секцию лестницы, ведущую вверх. Удар пришелся на сломанные ребра в правом боку. От жгучей боли потемнело в глазах, и если бы я на секунду расслабился и уступил настойчивым мольбам тела об отдыхе, то потерял бы сознание. Однако потеря сознания была непозволительной роскошью, тем более при таком противнике. На тот момент я уже понял, с кем имею дело. Если бы он просто хотел меня вырубить, достаточно было ударить пистолетом по голове; если хотел убить, выстрелил бы в спину или, чтобы не поднимать лишнего шума, сбросил бы вниз – при высоте в шестьдесят футов тоже вполне подходящий способ достичь цели. Но этот тип не искал легкого пути. Если мне суждено умереть, я должен был понимать, что умираю. Мне он желал жестоких предсмертных мучений, себе – удовольствия от созерцания этого зрелища. Свирепый и беспощадный садист с помутившимся от жажды крови рассудком. Бандит Энрике, подручный Грегори. Глухонемой с безумным взглядом.

Опираясь спиной о ступени, я повернул голову и вновь увидел его. Он пригнулся и держал пистолет перед собой, но стрелять явно не собирался – по крайней мере, до тех пор, пока ему ничего не угрожало. Смерть от пули наступает слишком быстро, если, конечно, не подойти со всей тщательностью к наводке оружия. До меня внезапно дошло, что именно этим он сейчас и занят: водит дулом и раздумывает, куда выстрелить, чтобы я умер не сразу и хорошенько помучился. Я с силой оттолкнулся руками от лестницы, и, если бы резкий удар правой ногой пришелся точно в цель, Энрике бы больше меня не побеспокоил. Увы, плохое зрение не позволило действовать четко. Нога лишь задела его правое бедро, скользнула дальше и попала в предплечье, выбив из руки пистолет, который отлетел за край площадки, прогремел по ступеням и упал пролетом ниже. С кошачьей прытью он метнулся следом, но и я не отставал. Когда он, перегнувшись с верхней ступени, пытался нашарить рукой пистолет, я прыгнул и нанес удар обеими ногами. Он выругался, издал отвратительный хрип, рухнул и кубарем скатился с лестницы на площадку, однако моментально вскочил на ноги, держа пистолет в руке. Я не стал медлить. Побеги` я преодолевать оставшиеся до вертолетной площадки пролеты, он бы в считаные секунды меня поймал или не спеша подстрелил. Даже если я каким-то невероятным чудом и добрался бы до крыши вокзала, это сопровождалось бы таким шумом, что застать Грегори врасплох уже бы не вышло. Я оказался бы меж двух огней, и для Мэри все было бы кончено. Броситься вниз ему навстречу или стоять на месте и ждать его – не менее самоубийственное решение: в моем распоряжении был только пристегнутый к левому предплечью нож, а правая рука еще недостаточно отошла от удара, чтобы достать его из ножен, а тем более использовать. Да и будь мы оба без оружия, сомнительно, чтобы даже в своей лучшей физической форме я поборол бы этого свирепого и обладающего необычайной мощью глухонемого. А до лучшей физической формы мне было очень далеко.