Онлайн книга «Черный крестоносец»
|
Или, напротив, это им было суждено выжить или умереть – Ференцу и Кокшичу с Говелом. Когда дело дошло до рассмотрения этой альтернативы, Боуман отринул всяческие сомнения, делая единственно правильный выбор, – и выбор этот не был продиктован исключительно инстинктом самосохранения (хотя Боуман не стал бы отрицать, что этот довод также сыграл важную роль: за ним гнались настоящие изверги, имевшие лишь одну конкретную и всепоглощающую цель – вычеркнуть его, Боумана, из списка живых), ведь в конечном счете другие соображения могли перевесить. Вопросы морали и законности отошли здесь на второй план, уступив право выбора железной логике. Если сейчас этой троице удастся его убить, никто не помешает им в дальнейшем совершать все более и более гнусные преступления, – и наоборот, расправившись с ними, он предотвратит будущие злодеяния. Проще не бывает. Некоторые люди определенно заслуживают смерти, но закон бессилен с ними разобраться, пока не становится слишком поздно, – и закон в этом отношении не пустой звон, просто из-за прописанных в каждой конституции прав личности он не может работать на упреждение, загодя карая тех, чья злая натура и убийственные намерения вполне очевидны, но недоказуемы юридически. Тут все сводится к старой, очень старой формуле о достижении наибольшего счастья наибольшего числа людей[33]– и до чего же приятно, криво усмехнулся Боуман, отнести себя к этому большинству. Если страх и охватывал его на первых этапах забега, сейчас он уже ничего не боялся, а разум его был безупречно холоден и отрешен. Теперь нужно подняться как можно выше. Если Боуман заберется на такую высоту, где убийцам его уже не достать, ситуация станет патовой; если же они все равно полезут следом за ним, шансы достижения наибольшего счастья наибольшим числом людей заметно прирастут. Боуман еще раз поднял глаза на высящиеся перед ним залитые лунным светом разбитые утесы – и принялся карабкаться выше. Боуман никогда не претендовал на звание завзятого альпиниста, но этой ночью отлично справился с восхождением. Когда на пятки ему наступал сам дьявол, он обыкновенно развивал приличную скорость; сразу с тремя преследователями за спиной Боуман сам удивил себя такой резвостью. Время от времени оглядываясь, он видел, что мало-помалу увеличивает отрыв, хоть и не настолько, чтобы преследователи упускали его из виду дольше чем на несколько секунд. Теперь всех троих несложно было узнать, ведь по дороге они успели избавиться от своих импровизированных масок. Видимо, сообща пришли к логичному выводу, что посреди ночи, в диком запустении старых руин подобные средства защиты им не пригодятся; даже перспектива быть опознанными на обратном пути ничуть их не беспокоила, поскольку к этому времени corpus delicti[34]исчезнет без следа и обвинить их будет решительно не в чем – ну, разве что в самовольном проникновении на территорию крепости без входных билетов. Вероятно, троица убийц рассудила, что выплата по франку за каждого экскурсанта станет разумной тратой после хорошо выполненной ночной работы. Однако восхождение пришлось прервать. Боуман понял вдруг, что совершил ошибку – пусть и не по своей вине, ведь особенности местности оставались для него полнейшей загадкой. Боуман видел, что стены узкой расщелины, по которой он сейчас карабкался, стремительно наращивают крутизну с обеих сторон (что не вызвало у Боумана чрезмерного беспокойства, поскольку такое случалось уже дважды), – но теперь, повернув за угол, он уперся в вертикальную стену из твердой породы. Единственным выходом из этого идеального тупика было бы восхождение еще выше, но без альпинистского снаряжения эти вертикальные стены были совершенно непреодолимы. Глухая стена, возникшая перед Боуманом, была испещрена трещинами и щелями, но при беглом осмотре тех трех-четырех, что были ему доступны, выяснилось, что все они абсолютно, беспросветно-темны – без малейшего пятнышка лунного света в вышине. |